Слава Богу, парк большой. Нужно еще минут пятнадцать пройти, а потом уж и отдохнуть.
Каких-то пятнадцать минут. Ничего, удержимся. Это даже хорошо, что бок так болит, это позволяет не уснуть прямо на ходу.
Славно повеселились, просто замечательно. И горло у нее так замечательно хрустнуло. И так забавно разлетается голова от попадания нескольких пуль сразу. И Палач такой забавный.
Гаврилин понимал, что порет чушь и, что самое главное, порет ее вслух, но ничего не мог поделать. Язык заплетался, пару раз Гаврилина швырнуло о деревья.
Понатыкали тут, понимаешь, зеленых насаждений.
Все, Гаврилин сел на землю, прислонившись спиной к дереву. Привал.
– А знаешь, – сказал он Палачу, – что самое смешное?
Палач промолчал, он не сел, просто стоял, опершись рукой о дерево.
– Так вот, самое смешное то, что сейчас в какой-нибудь теплой комнате сидят очень вежливые люди и спокойно обсуждают нашу с тобой дальнейшую судьбу. Правда, смешно?
– У вас должны быть очень веские причины для того, чтобы вести себя подобным образом.
– Более чем.
– У вашего подопечного снова проблемы?
– Вы о Гаврилине?
– Естественно. Чудеса все еще происходят вокруг него?
– Как вы и заказывали. Но проблемы на этот раз не у него, а у вас.
– Вам не кажется, что вы немного перегибаете палку?
– Это вы о том, что вас доставили сюда не совсем по вашей воле? Тогда нет, это только последствия.
– Вы сейчас допускаете самую большую ошибку в своей жизни.
– Дай Бог, чтобы это было так. Я давно хотел вас попросить изменить тон разговоров со мной. Я уже не мальчик, чтобы выслушивать ваши нравоучения. Тем более что вы сами допускаете ошибку за ошибкой.
– Боже, какие разительные изменения произошли с вами! Вы что, выпили на праздник?