Зубы Дракона

Интересно, у всех сумасшедших становится таким изощренным ум? Все они так вдумчиво оценивают ситуацию в поисках пути для побега?

При чем здесь сумасшедшие, Шатов? Что ты подумал об этом? Ты совершенно нормален. Абсолютно.

Все нормально.

Выключай воду, вылезай из ванной. Вытрись полотенцем насухо. Ты абсолютно нормален.

Шатов посмотрел на свое отражение в зеркале. Губа чуть припухла. Самую малость. И с брови опухоль тоже сошла. Теперь – хоть в ночной клуб.

Хорошая, кстати, идея. Очень хорошая. Тем более что давно обещал девушке. Только, не в ночной клуб, а в клуб ночью. Ночью в сельский клуб. Что там у них – кино и дискотека? В одиннадцать часов вечера. И до какой поры?

И отпустят ли его врачи?

Интересный вопрос. Очень интересный вопрос.

И еще один вопросик, Шатов. Ты что, собираешься надевать свое несвежее белье? Нет? Тогда тебе предстоит выйти нагишом к Светлане. Девушка будет просто счастлива.

Шатов завернулся в полотенце. Вот таким вот образом. И не забывать улыбаться. И…

Шатов присел на край ванной и закрыл глаза. Сейчас он должен был лежать с приступом боли. Сейчас тело его должно было гореть. И Дракон мог прийти к нему, чтобы помучить.

Спокойно. Ты победил. Ты пока победил.

В спальне Шатов заглянул в шкаф, взял трусы, спортивные штаны и футболку. Переложил свою сумку с нижней полки на верхнюю. Заглянул во внутрь. Ага, там у него валялись диктофон и блокнот. Плюс ручка, кассеты и запасные батарейки.

Пусть себе лежат.

Джинсовой рубашки на вешалке не было. Только белая рубаха с длинными рукавами. Все правильно, джинсовую ему порвали в школе, когда били. Или отбивались. Все зависит от того, чья версия правильная – Шатова или Дмитрия Петровича. Кстати, а ведь поведение дедушки отечественной литературы здорово изменилось с момента первой встречи.

Просто разительно изменилось. Куда подевалась доброжелательность? Где приторное гостеприимство? С больными, кстати, принято разговаривать нежно, чтобы не повредить и без того слабые мозги.

– Теперь можно и позавтракать, – сказал Шатов с порога.

Светланы в комнате не было. На тахте сидел Дмитрий Петрович, держа в руках какую-то книжку.

– Свое произведение читаете? – поинтересовался Шатов, присаживаясь к столу. – И как оцениваете?

– Мои произведения оценивают другие, – Дмитрий Петрович отложил книгу в сторону. – Рад за вас.