– На стуле, возле двери, – указал Михаил.
– Склеротиком становлюсь, – пожаловался Гринчук, забирая полиэтиленовый пакет со стула. – Ты не в курсе, где здесь челюстно-лицевое отделение?
– Четвертый этаж, налево.
– Занесу крестникам передачку, – сказал Гринчук. – Человеку Шмеля и единственному уцелевшему охраннику Липского. Хотя охраннику – и не стоило бы. Не хрен было автоматом махать.
– Вышло, что вы ему жизнь спасли.
– Вышло.
Подошла оправившаяся Сомова.
– Мы можем ехать? – холодно осведомилась она.
– Вы должны ехать. Номер моего мобильника у вас есть?
– Есть.
– Вот и звоните, если возникнет необходимость. Только не вздумайте сами денежки искать. Иначе я обижусь.
– Я все поняла.
– Указания врача выполнять безусловно. Скажет связать Ленечку – связать. Своей материнской рукой.
Сомова ушла в палату.
– Красивая женщина, – сказал Гринчук.
– А все женщины красивые, – сказал Михаил. – Не бывает некрасивых женщин. Некоторые из них просто не верят в свою красоту.
– Интересная версия.
– Это не версия, это – правда.
– Конечно, – саркастически улыбнулся Гринчук. – Вот я сейчас подойду к какой-нибудь страхолюдине и сообщу, что она красавица. И она мне даст по роже.
– Даст. Если вы скажите это просто так. Но если вы заставите ее поверить в ее красоту, найдете именно ту черту, которая она согласится считать красивой, то она…