– А вы заслужили смерть. Заслужили! Вы…
– И почему на меня последнее время все кричат? – огорчился Гринчук. – Орут и орут. И каждый норовит в душу плюнуть. Обижусь я на вас на всех…
– Все равно ты подохнешь, – выкрикнула Мила. – Все равно!
– Все помрем, – Гринчук снова щелкнул пальцами. – Я тоже. Но планирую годам так к восьмидесяти и в постели с молодой красивой девушкой.
Мила вскочила со стула.
– Ты, Миша, дверь на ключ закрой, – попросил Гринчук, – чтобы наша девушка не побежала куда и глупостей не наделала.
– Я не побегу, сволочь, не побегу! – Мила уже плохо понимала, что говорила.
Она двинулась вокруг стола, словно собиралась броситься на Гринчука.
– Ты бы лучше сказала, где оружие взяла. Не постоянно ведь ты его у себя держала.
– Нашла! – сказала Мила. – На улице нашла!
– Не нужно ко мне подходить с таким выражением лица, – предупредил Гринчук. – Я ведь борец за равноправие женщин, могу и в рыло дать.
– Что? – спросила Мила. – Ты мне угрожаешь?
– Я делюсь с тобой своими убеждениями. Мы что, зря боролись за равноправие женщин? Могут асфальт класть, в драку лезут – значит и получить по сопатке готовы. Вот если бы ты на секунду пришла в себя, то я бы тебе сказал, кто именно замочил твоего обожаемого Громова.
– Он сам, – сказала Мила.
– Ага, – кивнул головой Гринчук. – Это ты кому-нибудь другому расскажешь. Такие, как твой покойный любовник, очень жизнь любят. – Из-за чего, ты думаешь, он мог пулю себе в висок влупить?
– Вы… его… – Мила почувствовала, что ей не хватает воздуха, что мир вокруг ее начинает вертеться.
– Да ты сядь, Фанни, – сказал Гринчук.
Мила почувствовала, как кто-то подхватил ее за плечи и отвел к дивану. В лицо брызнула вода. Комната замерла, только воздух все еще ни как не вдыхался.
Снова зазвонил мобильный телефон Гринчука.
– Что нужно? – спросил Гринчук. – Да что вы говорите? И кто же этот негодяй? Еще не известно? Шмель выясняет? Это правильно, Шмель выяснит. Откуда они взялись? Мехтиев? Лично? Вы ему медаль выдали уже за боевые услуги? Нет? Обидится, Саня, еще невзначай… Я тут пока занят. Честное слово. Изучаю стрелковое дело. Как только освобожусь… Только это, Владимир Родионыч, ежели вы еще раз попытаетесь меня проклинать… Извинятся потом будете, у меня до сих пор мороз по коже от страха и мистического ужаса…
ebooksa