– Да вот так подумал. Тебе сейчас каждая секунда будет дорога. Предположим, ты его начнешь просто ломать. Это ж времени сколько! Потом увязать, с кляпом, чтобы сам не развязался. Тут еще придется силу отмеривать. А если уж решил мочить… Это быстро.
Это быстро, мысленно согласился Гаврилин. И Наташка умерла быстро, и музыкант затих мгновенно. Быстро.
Гаврилин обвел взглядом письменный стол, задержался на ноже для резки бумаг. Шикарная такая штука, богатая, с инкрустациями. Совсем по-барски живет старый вор.
– Извини, парень, я тебе никакого оружия не дам. Все только своими руками.
Гаврилин подошел к окну, посмотрел на двор. Клоуна не видно. Может, пошел поесть? Война войной, а завтрак по расписанию. Поговорить бы… Хотя… Что он скажет? И можно ли этому верить? Чего это нужно доверять Никите Колунову? Только потому, что свела его судьба с Палачом? Только потому, что он должник Палача, а Палач должник Гаврилина?
Как в паршивом кино. Долг чести. А кому верить? Соратникам и начальникам? Спасибо, уже попробовал. Ладно.
– Телефончик диктовать? – оборачиваясь к Хозяину, спросил Гаврилин.
– К начальнику твоему? Обязательно. Подожди секунду, ручку возьму и очки…
– Ничего, время есть, – сказал Гаврилин, – я сегодня все успею…
– Куда я их засунул? – Хозяин открыл ящик стола, задвинул его на место. Переставил тарелки.
– Давайте я сам напишу, своей рукой. Потом прочитаете, – Гаврилин усмехнулся. Как задрали все эти великие комбинаторы! Ведь понятно, что хочет получить Хозяин бумажку именно с его автографом, – На добрую память. Или лучше написать – на вечную?
– А это как хочешь.
– Если бы как я хотел, то вы бы все…
– Всех убьешь? Так что ли пообещал лабух? Всех?
– Страшно?
– Страшно. Некоторые из ребят ему действительно поверили.
Гаврилин пожал плечами, наклонившись над столом. Пусть верят. Он тоже сейчас в это верит. Хочет верить.
Гаврилин протянул листок Хозяину:
– Зовут его Григорий Николаевич. На меня можно не ссылаться. Он все равно поймет.
– Поймет. Для того он тебя и послал. Умный, видать, мужик, этот Григорий Николаевич! Бросил тебя к нам в клетку как кусок мяса волкам, чтобы мы перегрызлись.