– Что молчишь? – Гаврилин поднял с земли шарф, не торопясь стал обматывать пистолет.
– А что?
– Скажи что-нибудь! Жить хочешь?
– Хочу.
– Ну!
– Все.
– Все! – Гаврилин наклонился к самому лицу сержанта. – Я же тебя сейчас убью. Вот из этого пистолета.
Сержант закрыл глаза.
Стрелять нужно в голову, чтобы не попортить одежду. Одежда. Вначале нужно заставить сержанта раздеться, иначе он снова может не преодолеть брезгливость и отвращение к себе и не станет стаскивать одежду с трупа.
Придется развязать руки.
Гаврилин отложил в сторону пистолет, сбросил рукавицы.
Расстегнул на сержанте ремень, портупею. Стянул ремнем ему ноги поверх валенок. Перевернул милиционера лицом вниз. Тот обреченно застонал, решив, что сейчас получит пулю в затылок.
Руки у парня побелели. Гаврилин сломал ноготь, прежде чем смог развязать узел на шнурке, стягивавшем запястья.
– Раздевайся, – Гаврилин отошел на три шага.
Сержант не пошевелился.
– Я тебе сказал – раздевайся!
Сержант тяжело перевалился на бок, с трудом поднял руки к лицу.
– Раздевайся!
– Рук не чувствую, – пожаловался сержант и сел.
– Быстрее, мне некогда, – Гаврилин говорил резко, ему нужно было заставлять действовать двоих – сержанта и себя.