– Уехала. Сразу после похорон собрала вещи и уехала. Бабы говорили – к дочери. То ли в Сибирь, то ли аж на Дальний Восток. Дом, правда, не продала. Мне теперь лишняя морока – следить, чтобы не разворовали или не спалили. Еще есть вопросы, а то мне по делам идти нужно.
– Вопросы? Вроде бы все… – Шатов встал. – Пойду, наверное.
– Я тебя провожу, а то Черный не выпустит, – Григоров пошел вперед.
Спина его тоже была густо покрыта порослью.
– А скажите, – подчиняясь внезапному наитию, спросил Шатов, – не было возле мертвого бумажного дракона?
Участковый остановился и медленно обернулся:
– Чего?
– Дракона бумажного?
И снова на лице участкового появилось странное неопределенное выражение:
– Откуда у нас драконы?
– Так не было? – переспросил Шатов.
Участковый отвел взгляд:
– Была бумажка какая-то. Только я не рассматривал… Не запомнил.
– А какой у меня номер на удостоверении?
– Тридцать седьмой. И печать на фотографии немного размазана, как раз над подписью.
– И не помните, Анатолий Григорьевич?
Григоров потоптался. Шатову ужасно неловко было смотреть, как смущенно мнется крепкий пожилой мужик, но выяснить любые подробности нужно было обязательно. Жизненно необходимо.
– Что такое, Анатолий Григорьевич? Что-то не так?
– Так и не так.
– Был дракон? Бумажный? – у Шатова зачесалось внутри, в том месте, как он когда-то пошутил, где был азарт.