Почерк дракона

22
18
20
22
24
26
28
30

– До фига. Самое обидное, что большинство из них у меня в другой части коллекции наверняка есть. Среди неопознанных трупов. Но хрен их сопоставишь. Обидно, да?

– Не знаю, – покачал головой Шатов, чувствуя, как начинает заплетаться язык, – я такими делами не занимался.

– Нормальные дела!

– Ну, не знаю… – пробормотал Шатов, – смерть – это такая штука…

– Какая штука? – Вася оторвался от компьютера и вместе с креслом обернулся к Шатову. – Какая?

– Не коллекционная. Смерть – это…

– Смерть – это что? – Вася прищурился.

– Штука интимная, – Шатов облизал губы, – о ней не принято говорить…

– Не принято! – на Васином лице появилась гримаса отвращения. – О ней только и говорят. С каким удовольствием пипл хавает информацию о катастрофах и убийствах! Пальчики оближешь! Ты только дай ему посмотреть на лужу крови и кучку кишок, и пипл затащится, как от дозы наркоты. И тут привыкание почище чем к траве или ширке.

– Фигня, – сказал Шатов.

– Не фигня, милый, не фигня. Если бы фигня, ты бы у меня не покупал за хорошие бабки эти фотки и справочки.

– У меня есть сегодня необходимость, – все плыло перед глазами, Шатов с усилием выталкивал из себя каждое слово.

– Сегодня! Необходимость! А ты ко мне сегодня первый раз пришел? А?

– Сегодня мне очень нужно… – пробормотал Шатов, заваливаясь на бок, – очень нужно…

…И тут же открыл глаза. Васи за столом не было. По экрану монитора скользили какие-то абстрактные фигуры, меняя цвет и очертания. Шатов попытался встать, но сразу же отказался от этой попытки. Тело не хотело выпрямляться. Телу было очень больно. Оно болело все целиком, не размениваясь на ребра и почки. Каждая клеточка тела Шатова стонала и кряхтела.

Очень вредно спать в такой неудобной позе, подумал Шатов. Очень вредно спать в такой неудобной позе после таких чувствительных побоев. И самое обидное, что, как бы тело ни было право в своем нежелании вставать, ему все равно придется вставать. Придется выпрямляться, разгибать затекшие конечности и заставлять избитую плоть снова двигаться.

Особенно плохо справа, там, где оканчиваются нижние ребра. Шатов попытался вздохнуть поглубже, замер, пронзенный болью, и осторожно выдохнул сквозь зубы.

Больно-то как!

Вставать пришлось в несколько приемов. Аккуратно перекатиться на бок, спустить ноги с дивана… Кстати, когда это он умудрился разуться? Потом, прижимая руку к эпицентру самой острой боли, начал осторожно вставать. Осторожно. Еще осторожнее…

Мать твою! Шатов застонал и застонал громко, не сдерживаясь. Как же это он вчера не почувствовал, насколько сильно и качественно его обработали посланцы Васильева.