Фраера

Среди находящихся в салоне не оказалось только рыжего Хейно. С тех пор как он покинул палубу в самом начале круиза, прошло уже более шести часов, но ювелир так и не вышел из своей каюты. Почему – на этот счёт и у меня, и у Павлова уже были известные предположения…

– Что-то не вижу я среди тусующихся здесь денежных мешков нашего общего друга! – первым вслух произнёс Сергей, после расправы с сытным кальмарным деликатесом откинувшись на изогнутую мягкую спинку стула и оглядываясь по сторонам. – Не заскучал ли господин Морозоф-ф-ф в печальном одиночестве, сломленный сокрушительным ударом судьбы?

– Серёжа, я тебя прошу, не надо так, – тихо сказала Маша, назидательно посмотрев на довольного жизнью, улыбающегося Хаммера. – В любом случае Хейно не виноват в том, что случилось. Здесь только моя вина…

– Все, замяли тему, – довольно резко вмешался я, подняв над столом ладони. – Если кто-то очень сильно переживает из-за отсутствия здесь ювелира, пусть сходит к нему в каюту и поинтересуется его самочувствием! Хотя не думаю, чтобы наследник папиной империи вздумал повеситься на люстре из-за неудачи в личной жизни. Переживёт как-нибудь, ничего с ним не случится…

– Мне кажется, что он сегодня вообще не придёт в салон, – неожиданно сообщила Маша, посмотрев на нас по очереди. – Вполне возможно, Хейно сейчас занят серьёзными делами и ему не до развлечений.

– Ты имеешь в виду… стекляшки? – не считая нужным держать наше с Хаммером предположение при себе, раз о том же самом догадалась Маша, вполголоса спросил я.

– Да, – кивнула моя невеста. – Я уверена, что своему другу ты уже обо всем проболтался, так что страшной тайны стоимостью в три миллиона теперь не существует. Единственное, что сейчас от вас требуется, это держать язык за зубами. – Признайся, детка, ты с самого начала знала, что его встреча с курьером будет проходить здесь, на яхте, – с укором сказал Павлов, натыкая на вилочку дольку лимона и отправляя её в рот.

– Нет, я только сегодня об этом подумала, когда мы подъехали к пирсу. Яхта – идеальное и безопасное место для такой многочасовой кропотливой работы, как оценка алмазов. Уверена, так же решили и все участники сделки.

– У тебя есть какие-нибудь предположения, кто является курьером повстанцев? – поинтересовался я. – Не подумай ничего такого, солнышко, просто обычное любопытство. Не каждый день прямо у тебя под носом случаются такие грандиозные криминальные операции.

– Вряд ли это кто-нибудь из туристов, – серьёзно ответила Маша и отпила глоток шампанского. – Скорее, один из членов команды. Или стюард.

– Слушайте, а давайте приколемся – проверим: есть сейчас кто-нибудь у рыжего в каюте или ещё нет?! – пришла мне в голову безумная идея.

Приятно и необычно ощущать себя посвящённым в чужую тайну стоимостью аж в три лимона баксов, особенно если её истинные хозяева, принявшие все возможные меры конспирации, даже не догадываются, что тебе известно чуть ли не о каждом их шаге! Ничто на свете так не щекочет нервы, как адреналин. Уж кому-кому, а нам с Хаммером это известно уже шесть с лишним лет.

– Ты просто сошёл с ума, – заметно изменившимся голосом, в котором появились нотки недовольства, сказала Маша. – А если их незаметно охраняют? А вы будете вертеться рядом с каютой, в которой происходит оценка… На твоём месте, Глеб, я бы с такими серьёзными вещами не шутила.

– Чем больше ты говоришь об опасности, тем сильнее и мне хочется сыграть в эту игру, – признался Павлов. – В конце концов, мы же не собираемся никого грабить, просто немного развлечёмся. Окончанием шутки будет считаться разоблачение курьера. Верно я говорю, Глеб?!

– Действительно, малышка, здесь нет никакого риска, – поддержал я Хаммера. – Главное, все проделать грамотно, чтобы не вызвать у рыжего финика ни малейшего подозрения.

– Ребята, не надо глупостей, я вас умоляю! – Маша говорила уже с явным раздражением. – Неужели вы не понимаете, что ради такой суммы, как три миллиона, эти люди, которые привезли камни на яхту, готовы на все? Я сильно сомневаюсь, что здесь находится только курьер. У него наверняка есть минимум два охранника, причём каждый – с оружием под пиджаком и отсутствием чувства юмора. Если вы немедленно не угомонитесь… я знаю, что сделать. У меня просто не останется другого выхода.

– Ладно, ладно, успокойся… – Я тяжело вздохнул, взял из металлического ведёрка с плавающим в воде льдом бутылку шампанского и разлил остатки по бокалам. – Нет так нет. И не надо по этому поводу ссориться и тем более пугать нас всякими страстями-мордастями. Между прочим, ты сама рассказала мне об алмазах, тебя никто за язык не тянул. Знаешь же мой характер.

– Да, вот такая я дура! – примирительно бросила Маша, вытаскивая сигарету из лежащей на столе пачки «Мальборо».

– Все, Машка, закрыли вопрос, – протягивая горящую зажигалку, серьёзно бросил Павлов. – О жуликах больше ни слова. Лучше пойдём потанцуем. Балдею от этой мелодии, как удав от стекловаты! – Прикрыв на мгновение глаза, Хаммер побарабанил пальцами по краю стола, а потом с надеждой посмотрел на меня: – Старик, ты не против?

Тихое веселье в салоне-ресторане «Белой акулы» продолжалось до поздней ночи. К тому моменту, когда мы, сытно поужинав, потанцевав и с переменным успехом сыграв несколько партий в покер, решили спуститься к себе в каюты, стюарды лишь единожды вынуждены были отвлечься от обслуживания пассажиров, для того чтобы угомонить разгулявшегося не на шутку синьора Манчини.