Фраера

Хватив лишку, маленький пузатый итальяшка, сдвинув остекленевшие глазки к переносице и тряся смятыми в пухлой волосатой лапе купюрами, стал заплетающимся языком настойчиво требовать отлова плавающей в аквариуме белой акулы. Потом её, по мнению макаронника, следовало выпотрошить, запечь и подать ему на серебряном блюде, с ананасом в раскрытой пасти.

Зацикленный на этом своём желании, он размахивал руками, обкладывал «зажавших деликатес» черномазых на чем свет стоит и каждые полминуты увеличивал сумму вознаграждения на одного зеленого франклина.

Когда стоимость несчастной акулы-недомерка выросла до двух тысяч долларов, один из стюардов не выдержал и пошёл консультироваться к капитану яхты – можно ли отловить рыбу и отдать её для приготовления на камбуз?

Капитан к тому времени уже покинул ресторан и находился в ходовой рубке. Спешно покинув её и лично удостоверившись в параноидальном желании в стельку пьяного итальянца, африканский морской волк, видимо имеющий предписание свыше всячески ублажать богатеньких пассажиров, подписал тупоносой твари смертный приговор.

Но белой акуле неслыханно повезло. Едва стюарды, под всеобщие улыбки и смех, вооружившись сачком для ловли бабочек и жуков, подставили лесенку и вскарабкались к самому верху аквариума, буйный синьор Манчини неожиданно тяжело рухнул со стула. Он упал на покрытый мягким ковром пол ресторана и окончательно отрубился, рассыпав вокруг себя ворох смятых бумажек и громко захрапев.

– Джузеппе, что с тобой?! Тебе плохо?! Да помогите же кто-нибудь! – истерически взвизгнула Барби, безуспешно пытаясь самостоятельно поставить толстяка в вертикальное положение.

Бросив сачок и повинуясь молчаливому жесту капитана, шустрые ребята в белых пиджаках взяли за руки за ноги обмякшего, как бурдюк с пивом, итальянца и осторожно вынесли его из ресторана, направившись по ступенькам к каюте.

Следом за ним, постоянно давая указания, спотыкаясь (все-таки Манчини расслаблялся не один) и поправляя съехавший набок парик, поплелась, качаясь на высоких каблуках, подружка макаронника.

– Осторожней, кретины безмозглые! Не ударьте его головой о перила! И не уроните с лестницы! Одна царапина на теле Джузеппе стоит больше, чем вы все целиком вместе с хвостами!

Спустившись на палубу вслед за карикатурной процессией, мы подошли к борту и некоторое время стояли, вдыхая свежий воздух.

– Смотри, звезда падает! – вдруг встрепенулась Маша и вытянула вверх руку. – Нужно быстро загадать желание!.. Ты успел, Глеб?

– Да, – кивнул я, когда в непроглядной темноте, на самом подлёте к линии горизонта, погасла маленькая серебристая искорка.

– Только никому не рассказывай, а то не сбудется, – серьёзно предупредила Маша. – Я тоже загадала!

Постояв минут пятнадцать и не спеша выкурив по сигаретке, мы спустились к каютам, попрощались с Сергеем до утра и усталые, но довольные чудесно проведённым днём, после несколько затянувшегося совместного принятия душа, наконец легли спать.

Маша, разметав пахнущие шампунем влажные волосы по шёлковой подушке, уснула почти сразу. А я, совершенно не испытывающий сонливости, просто лежал, устремив взгляд через раскрытый иллюминатор в неподвижно висящее над яхтой бескрайнее звёздное небо.

Несмотря на все просьбы и предостережения любимой девушки, я снова думал о ювелире, секретном курьере повстанцев и партии необработанных алмазов, даже по демпинговой стоимости равных нашему с Павловым общему капиталу.

Часть пятая

Налёт

Глава двадцать третья

Жмурик за бортом