— Странный вопрос, я их никогда и не забывал.
— Я говорю о том лице, которое вы видели во сне. Наверняка оно отличалось от вашего нынешнего лица.
Улыбнувшись, Анисимов сказал:
— Если бы я его увидел, то обязательно бы вспомнил.
— А теперь у меня к вам небольшая просьба, пройдемте, пожалуйста, в подвальное помещение.
Опершись о подлокотники, Анисимов поднялся. Его слегка качнуло, но уже следующий шаг был твердым, как и прежде. Руки наливались силой, а ведь какую-то минуту назад он казался самому себе неким обесточенным электроприбором.
Прошли по длинному коридору, по обе стороны которого стояли высокие шкафы с большими дверями. Такие можно встретить в любом научном институте. Каких-то полтора века назад они казались едва ли не шедевром столярного мастерства. И вот теперь, огромные и неповоротливые, как доисторические существа, они занимали значительные площади, но стойко продолжали составлять конкуренцию ультрасовременной мебели.
За толстыми стеклами множество голов. У некоторых из них глаза были покрашены в натуральные цвета, и Анисимов, посматривая в черные зрачки, невольно ежился от неприятного ощущения — наверное, так призраки подсматривают за живыми.
Когда миновали шкафы с головами, Анисимов испытал неподдельное облегчение.
— А вам здесь не жутковато? — не удержавшись, спросил он.
— Уже привыкла, — коротко ответила Ангелина.
Они спустились в подвал.
Толкнув дверь, Ангелина вошла в комнату, пропахшую тяжелым запахом формалина. В комнате в два ряда стояло шесть ванн. В одной из них Анисимов увидел почерневшее тело.
— Это анатомичка? — невольно поморщился он.
От его прежней сонливости не осталось и следа.
— Не совсем… Правильнее сказать, это лаборатория. Здесь производят исследования…
— Ну, попал! — невольно выдохнул Анисимов. — Это что же получается, все мои страхи вы решили выбить из меня клин клином, что ли?
— Вы это о чем? — повернувшись, недоуменно спросила Елисеева.
— От одного кошмара вы меня избавили, но только для того, чтобы теперь другой замучил!
Боковым зрением Игорь увидел торчащее из формалина плечо и ключицу, и его невольно передернуло от какого-то дурного предчувствия.