— Обманула ты меня, девонька, ведь нет золотишка, что твой дружок прятал. Где же оно?
— Я ничего не знаю!
— Не знаешь, значит? Может, ты скажешь, что это не он магазин Брумеля выпотрошил?
— Вы обещали меня отпустить. Я показала только то, что знала. Больше он мне ничего не говорил. Вы же обещали…
Кашин невесело хмыкнул:
— Не беспокойся, девонька, отпущу тебя… Куда и остальных отпускал. Так что не кликай на себя.
Емельяныч умело связывал узлы. Было заметно, что в этом деле он изрядно поднаторел. Вещи подбирать толково — платья с костюмами в одну сторону, фарфоровые статуэтки — в другую.
— Кажись, все, — спокойно объявил он, когда выгреб из шкафа все подчистую. — Ну что, девонька, убивать тебя надо. А может, попозже тебя порешить. Поживу здесь, жранины вроде достаточно. Да и приятность одна, когда рядом такая аппетитная баба находится. Ну что, девонька, не возражаешь против моего присутствия? — весело спросил он. — Молчишь, значит, не возражаешь. Мужик я справный, обижаться не будешь. Ведь про эту квартиру вряд ли кто знает. А Кирьяну сейчас не до нее.
— Какой же ты все-таки зверь!
— Хе-хе-хе! Это как посмотреть.
На лестнице послышались голоса, а потом в дверь решительно постучали:
— Открывайте, милиция!
Сарычев подошел к группе красноармейцев, стоящих в оцеплении, и, представившись, отозвал их командира в сторону. Слегка вытянувшись, молодой парень в буденновке внимательно выслушал начальника московской Чека и коротко ответил, утвердительно кивнув. Сарычев слегка похлопал его по плечу и вернулся к чекистам:
— Разделимся на две группы. Вы пойдете через парадное, а я через черный ход.
— У вас есть ключ? — удивился Рубцов.
— Имеется. — Сарычев не стал вдаваться в подробности. — В подъезде постарайтесь пошуметь, чтобы он насторожился. А потом постучите в дверь и скажите, что милиция. Вам все ясно?
— Да.
— Тогда приступайте!
Сарычев проследил за тем, как чекисты плотной группой двинулись в сторону подъезда. Хлопнула дверь, группа вошла в подъезд. Поднимались по лестнице шумно, громко разговаривая.
Все, пора!