Сарычев швырнул окурок и носком сапога втер его в землю. Кирьян не случайно появился именно в этом проходном дворе, он знал, что чекистов уже нет в живых. А следовательно, ничем не рисковал. Ход операции Сарычев изложил оперативному составу сегодня утром, лично определив место каждого. И сразу же после этого его план стал достоянием Кирьяна. Предателю даже не нужно было выходить из здания, он мог просто рассказать по телефону, указав уязвимые места. Если это так, то о звонке должна была знать телефонистка. Ладно, попытаем счастья. А погибли ребята потому, что предал их тот, кому они очень доверяли и кто не вызвал у них никаких подозрений. А именно — свой! Возможно, он даже находится в этом дворике. Вот только кто он? Сарычев всмотрелся в лица сотрудников. Ножевые удары выполнены очень умело, обычно так бьют опытные жиганы. В первом случае лезвие вошло в сердце, а в трех других — в шею. Сотрудники даже не успели вскрикнуть, скорее всего, даже не поняли, что произошло. Просто отключились, и все.
— Опросите всех. Может быть, найдутся очевидцы.
— Будет непросто, народ запуган, — негромко сказал Кравчук.
— Да знаю я, что непросто! — вспылил Сарычев. — Только что вы предлагаете? Поднять лапки кверху, так, что ли?! — Игнат тотчас пожалел о своей вспышке, со всех сторон за ними наблюдали. Такое впечатление, что насторожились даже покойники. — Ладно, извини… погорячился… как-то навалилось все сразу. В общем, собери бригаду и допроси всех, как-нибудь поделикатнее, что ли. Пообещай что-нибудь, тебе не впервой, справишься.
— Я понял, Игнат Трофимович, — мягко произнес Кравчук. — Сделаем все возможное.
— Ладно, я поеду на Петровку, а ты здесь покомандуй, — распорядился Сарычев и повернулся.
Чертыхнулся, вспомнив о том, что улочка плотно загорожена экипажами и автомобиль в переулок не пройдет. Ладно, придется обойти, благо машина стоит недалеко. Наиболее удобный путь проходит через дворы.
— Замаров, Кондрашов, ты и вот ты еще, — ткнул он указательным пальцем в стоявших поблизости, — пойдемте со мной!
— Товарищ Сарычев, — вышел вперед молодой милиционер, — тут есть дорога покороче, вот сразу за этим сараем, — он показал на дощатое двухэтажное строение, — есть проход, мы сразу к машине и выйдем.
— Ну, веди, — буркнул Сарычев, отступая в сторону. Парень был совсем молодой, хваткий, дерзкий. Последняя черта характера делу не повредит, если, конечно, она не развита чрезмерно.
Юркой ящеркой паренек продирался по узким закоулкам, увлекая за собой остальных. В одном месте он ненадолго остановился — проход был загорожен бочкой. Отодвинув, произнес, показав ровные белые зубы:
— Пожалте!
Сарычев хмыкнул и заторопился следом. Выходя со двора, он зацепился за гвоздь и почувствовал, как металл безжалостно изодрал кожаную куртку.
— Чтоб тебя! — в сердцах выругался Сарычев. — Таскаешь по каким-то подворотням.
Понимал, что не следовало раздражаться, но не удержался.
Хлопец виновато почесал затылок, на лице смущение.
— Давайте я вам помогу, Игнат Трофимович!
— Да иди уж! Чего там! — отмахнулся Сарычев и, стараясь не разодрать куртку сильнее, принялся осторожно освобождать ее от гвоздя.
Хлопчик виновато помялся около него и вновь зашагал вперед. Вот тебе и кадры! Гнать бы их взашей.
То, что произошло дальше, заставило Сарычева позабыть и о злополучном гвозде, и об испорченной куртке. Раздался глухой хлопок. И тотчас, будто бы натолкнувшись на какую-то преграду, хлопчик дернулся всем телом и повалился грудью на груду посеревших досок. Следом, один за другим, раздались еще два хлопка, чуть поглуше, — и еще двое скорчились на земле.