— Чем ты можешь доказать, что ты товарищ Сарычев? — после некоторого раздумья спросил Кравчук.
— Федор Кравчук, значит… Мой заместитель. Вот так встреча у нас получилась… а только твое удостоверение можно считать недействительным… Фотографию на дату налепили! Ну кто же так делает?!
Кравчук открыл документ и с удивлением обнаружил, что задержанный оказался прав. Прояви постовой побольше принципиальности, с такой корочкой Кравчук не сумел бы попасть даже на собственную работу. Странно, что он не замечал этого раньше. А у питерского жигана глаз наметанный.
— Да слезь ты с меня наконец! — не на шутку обозлился задержанный. — Все кости раздавишь!
Кравчук слегка кивнул, и детина устроился рядом на табурете, готовый в любую секунду вновь навалиться многопудовым телом.
Хрящ присел на край кровати, крепко потер шею, а потом, указав рукой на пиджак, небрежно перекинутый через спинку стула, попросил детину:
— Дай сюда пиджачок.
Гигант неохотно поднялся и, взяв пиджак, протянул его Хрящу. Тот пощупал пальцами подкладку, довольно хмыкнул, а потом, чуть надорвав ее, вытащил небольшое картонное удостоверение и аккуратно положил его на стол.
— Читай!
Кравчук взял картонку с показной осторожностью, словно опасался, что она способна воспламениться в его ладонях. Раскрыл. В правом верхнем углу помещалась небольшая фотография, на которой нетрудно было узнать питерского жигана, на ней — фиолетовая гербовая печать. А в центре на трех строчках уместилось: «Начальник уголовного розыска г. Москвы Игнат Трофимович Сарычев». А ниже размашистая подпись наркома внутренних дел Ф. Э. Дзержинского.
Дождались, значит…
Кравчук растерянно вернул документ. Он знал, что в такие моменты на его лице появляется глупейшая улыбка, а сам он напоминает гимназиста, застигнутого строгим директором в туалете во время курения. Ну, в конце концов, не каждый день приходится таким вот образом знакомиться со своим новым начальством!
Между тем Сарычев с улыбкой посмотрел на детину, который съежился под взглядом начальника, и спросил:
— Где же ты так руки-то научился выкручивать?
— В цирке, — прогудел атлет, чуток смелея, — французской борьбой занимался.
— Коля у нас с самим Заикиным боролся, — сказал молодой оперативник, стоявший позади Кравчука. — Сорок пять минут против него продержался.
Игнат Сарычев с интересом оценил фигуру атлета — чего там Заикин! — такими руками можно запросто свернуть шею самому Поддубному.
— Ладно, раз так дело обернулось, считайте нашу встречу первым оперативным совещанием. Не буду вдаваться в детали… расскажу как-нибудь потом, но если я появился Москве как жиган, значит, так было нужно. Я действительно встречался на Хитровке с Кирьяном и Степаном. Мне удалось заинтересовать их ограблением банка, и завтра мы должны встретиться и обсудить кое-какие детали. Встреча должна состояться на нашей территории, где-нибудь на хазе, и чтобы у бандитов и малейшего подозрения не было, что это подстава. У вас есть какие-нибудь предложения?
— Есть три блатхаты, — сдержанно подал голос Федор Кравчук. Он до сих пор не смог в полной мере осознать превращение питерского жигана в товарища Сарычева. — Малинщицы в них — наши люди.
— Не подходит! — неожиданно резко обрубил Сарычев. — Хаза должна быть совершенно не засвеченной. Если таковой нет, тогда ее следует подготовить, и сделать все это нужно будет в течение ближайших суток. Подобрать малинщика, который не должен вызывать подозрение. В соседних комнатах нужно будет разместить оперативников. Желательно, чтобы малина была организована на средних этажах, тогда в этом случае мы имеем возможность занять верхние и нижние этажи и блокировать преступников. Все должно быть проделано очень тонко, чтобы комар носа не подточил. У жиганов необыкновенное чутье на опасность, любую фальшь они раскусят мгновенно. Будьте осторожны с беспризорниками, если те заметят что-то неладное, то тут же передадут жиганам. Прошу соблюдать строжайшую конспиративность. Кравчук, отвечаешь головой.