Впрочем, в этом мире все перепутано, и они сами могли привести немало примеров, когда самые настоящие миллионеры жили в обыкновенных коммуналках с пьяницами-соседями, а чемоданы с долларами хранили за тоненькой дощатой дверью, которую мог отомкнуть даже начинающий домушник.
Варяг поселился в Малаховке под крышей самого обыкновенного бревенчатого дома с небольшим участком, большую часть которого занимал английский газон. В центре газона стоял складной белый стол, окруженный плетеными стульями. Частенько странный хозяин этой избы садился за стол и, опершись локтями о его пластиковую поверхность, выкуривал сигарету. Соседи с интересом посматривали на этого моложавого мужчину, гадая, чем привлекает его скучноватая дачная жизнь.
Иногда к воротам дома подъезжали легковые автомобили, в основном иномарки, которые непременно встречал малоразговорчивый охранник. Перебросившись с гостями несколькими словами, он провожал их в дом.
Можно представить, какое удивление изобразилось бы на лицах соседей, если бы они узнали, что дом занимает не кто иной, как держатель воровского общака.
О пребывании Варяга в Москве знал лишь очень ограниченный круг людей, связанных с ним напрямую деловыми отношениями. И первым посвященным в передвижения Варяга был Константин Игоревич Друщиц. Ему было немногим более сорока, но глубокие залысины, что смело заползали на самую макушку, и морщины на шее делали его значительно старше. Незаметный, всегда в костюме одного и того же цвета — темно-синем в светлую полоску, — он напоминал младшего научного сотрудника какого-нибудь захудалого НИИ, причем постоянно третируемого строгим шефом. Отчего грудь его изрядно впала, а плечи провисли настолько, как будто к рукам были прицеплены двухпудовые гири.
Но не многие знали, что этот невзрачный человек обладал властью, которая лишь немногим уступала власти хранителя общака. Он был чем-то вроде начальника контрразведки невидимой империи, и не было во всем воровском мире более информированного человека, чем он.
Большинству людей он был известен как Тарантул. Свое погоняло он получил за руки, которые были густо покрыты длинными черными волосами, напоминающими шерсть. Но вряд ли кто из его окружения осмелился бы сравнить его с пауком вслух.
Личностью Константин Игоревич был опасной и мрачной, во всяком случае, последние лет десять. Но доподлинно было известно, что первый свой срок он получил за инакомыслие. А уже на зоне сошелся с блатными и даже одно время был смотрящим Тобольской колонии — что весьма редкий случай для бывшего диссидента. Позже, когда прежняя политическая система скукожилась и вконец обветшала, прежние политзаключенные повыскакивали во власть, как черти из откупоренной бутылки. Люди, с которыми Тарантул когда-то делил пайку в мордовских лагерях, вдруг неожиданно заняли ключевые позиции в обществе, стали возглавлять многочисленные фонды, принялись разрабатывать экономические программы и крепко засели в правительстве.
И чем сильнее внедрялись бывшие зэки во власть, тем значительнее становилась роль самого Тарантула.
Поговаривали, что особенно прочные отношения у него сложились с высшими чинами из МВД, а некоторые из них и вовсе кормились из его рук. Умный, проницательный, он глубоко вникал в любое дело и был самой настоящей находкой для Варяга.
Черный угловатый внедорожник «Мерседес-Бенц» уверенно ехал по поселку, раздвигая высокой крышей свисавшие ветки. В одном месте он слегка сбавил скорость, объезжая наезженную колею, до самых краев наполненную грязно-серой водой, а затем, мгновенно набрав скорость, устремился дальше. На повороте он едва не наехал на раскаркавшуюся ворону, и птица, отлетев на соседнее дерево, еще долго горланила вслед удаляющейся машине.
Внедорожник, брызнув грязью на дощатый забор, остановился напротив дома.
Тарантула уже ждали. Калитка предупредительно открылась, и в ее проеме показался охранник. Дверца «Мерседеса» распахнулась, и на обочину спрыгнул крепкий парень в джинсовом костюме. Он уверенно приблизился к охраннику, сказал ему несколько фраз, и тот, понимающе кивнув, отошел в сторону, приглашая гостей во двор.
Только после этого из салона, чуточку лениво, вышел Тарантул, сжимая в руках тоненькую коричневую кожаную папочку. В его сутулой фигуре ощущалась собранность и деловитость. Он напоминал пружину, способную распрямиться в любую секунду. Развернув плечи, прошел через калитку и, не оборачиваясь на сопровождающую охрану, вошел в дом.
Варяг сидел в самом углу комнаты, за небольшим письменным столом. Заметив вошедшего, он закрыл ноутбук и, поднявшись, сделал два шага навстречу.
— Добрался нормально, Костя? — поинтересовался Варяг.
— Вполне, — кивнул Тарантул. — Правда, у Кольцевой была небольшая пробка, пришлось обождать. Извини. Я опоздал на три с половиной минуты.
— Ладно, к чему нам все эти китайские церемонии, давай присаживайся к столу, — показал Варяг на свободный стул. И когда Тарантул расположился, спросил: — Есть какие-нибудь результаты?
Следовало спросить побезразличнее, но слегка дрогнувший голос выдал его волнение.
— Да, — отвечал Тарантул, положив мохнатые кисти на кожаную папку, — здесь все есть. Можешь ее взять и ознакомиться с этим делом поосновательнее.