Медвежатник

— Хочу вас разуверить, молодой человек, насчет своего амплуа, — вежливо возразил Родионов. — Я совсем не тот человек, за которого вы меня принимаете. Вы говорите о каком-то громиле, который шутя грабит один банк за другим. Я же всего лишь обыкновенный прожигатель жизни, который бестолково тратит полученное наследство и желает получить массу удовольствий.

— Уважаемый Савелий Николаевич, не стоит меня обманывать. Вы совсем не тот человек, за которого себя выдаете.

За дверью что-то зашуршало. Наверняка Мамай переминался с ноги на ногу в ожидании распоряжений.

— У меня есть определенные рекомендации в уголовном мире. Вы можете справиться обо мне на Сухаревке, где я…

Савелий нервно поднялся:

— Молодой человек, ваша настойчивость уже начинает мне немного надоедать. Я сказал вам, что вы явились не по адресу, и прошу вас оставить мой дом.

Гость неторопливо поднялся.

— Жаль, что так получается. — Он достал из кармана блокнот, что-то черкнул на нем ручкой и протянул Родионову. Савелий не шелохнулся. Молодой человек неопределенно пожал плечами. — Меня зовут Злобин Филимон Панкратович. Здесь я написал, к кому следует обратиться на Сухаревской… Там все подтвердят. — Он положил листок бумаги на стол и направился к двери, добавив: — Очень прошу вас, Савелий Николаевич, не выбрасывайте сразу эту записочку. Ознакомьтесь, пожалуйста, может быть, я вам и пригожусь. — И бережно прикрыл за собой дверь.

Через минуту в комнату вошел Мамай.

— Слыхал, о чем речь? — коротко поинтересовался Савелий.

— Слыхал, хозяин, — потоптался у порога Мамай. Держался он всегда скромно, и, глядя на него, трудно было поверить, что на тобольской каторге его слову, словно апостольской проповеди, внимали многие тысячи каторжан.

— Бумажечку эту ты со стола подбери да проверь, действительно ли он тот самый, за кого себя выдает.

— Сделаем, хозяин. Москва — город небольшой. А Сухаревку я хорошо знаю. Тамошний хозяин мой большой приятель, тоже татарин, из мешар, — рассудительно отвечал Мамай.

— Это, случаем, не тот, что на каторге у тебя в рабах ходил? — смеясь, спросил Савелий.

Мамай внимательно посмотрел на Савелия:

— Хм… А-я то думал, что вы, хозяин, только сейфами интересуетесь. Не думал я, что вы и об этом знаете. Верно, он самый и есть. Проигрался он как-то в «три листика» одному храпу, а расплачиваться нечем, вот и заложил свою жизнь. А я потом перекупил, земляк все-таки, а такое на каторге очень ценится. Вот он и ходил в рабах у меня два года. А потом я его на свободу выпустил.

— А сразу нельзя было?

— Нельзя. Меня бы никто не понял, а его бы самого перышком продырявили. Так что он и по сей день у меня в должниках ходит.

— Это значительно упрощает дело, — согласился Савелий. — На Моховую заходил?

— Заходил, хозяин, — слегка качнул головой Мамай. — После вас туда один человек наведывался. Все у хозяйки расспрашивал, что да как. На обыкновенного филера не очень похож, — убежденно заметил татарин. — У тех взгляд всегда затравленный. Скорее всего, из опытных ищеек. Все носом крутил, как заправская овчарка. Вы бы, хозяин, побереглись, еще ненароком и повязать могут. Что-то уж больно рядом они стали шастать.