Перегудов прекрасно понимал, что в душе начальник всем своим естеством сочувствует ему. И вместе с тем было ясно, что приверженность делу — черта, неизменно вызывавшая у сыщика бесконечное уважение к этому человеку, — борется в сознании прокурора с чувством личной симпатии к подчиненному.
— Что делать будем? — орал Шарабанов. — А?
Прокурор встал и прошел через всю комнату мимо Перегудова. Затем он открыл дверь кабинета и на мгновение скрылся из поля видимости следователя. Вернулся Алексей Александрович с пачкой чистых листов бумаги и шариковой ручкой с корпусом из прозрачного оргстекла.
— Пиши объяснительную!
Шарабанов шваркнул перед сыщиком бумагу и, развернувшись, пошел к выходу. Дверь за прокурором захлопнулась с такой силой, что стеклянный сувенир у него на столе завибрировал. В гробовой тишине кабинета несколько секунд раздавался легкий перезвон.
Перегудов вынул из внутреннего кармана пиджака собственную ручку, взял верхний из пачки лист и крупными буквами написал в середине: «Заявление».
С двенадцатого этажа, где располагался кабинет прокурора, был хорошо виден вечерний город. Перегудов окинул взглядом комнату. Бежевые, приглушенного оттенка, в тон цвету обоев, воздушные занавеси на окнах, белоснежные жалюзи собраны в рулон под потолком, глянцевый с зеркальной поверхностью стол в форме буквы Т, кожаное прокурорское кресло. Портрет президента над креслом, за спиной сидящего…
Перегудов подошел к столу прокурора и положил на него лист бумаги. В середине листа было написано всего три строчки:
Следователь, не глядя, развернулся и решительно зашагал к выходу. В предбаннике он бросил мимолетный взгляд на секретаршу Шарабанова, попрощался с ней и вышел в коридор. Вера попыталась что-то сказать ему вслед, но он уже не слышал ее тихого голоса.
Следователь заглянул на минуту в свой кабинет, взял из ящика стола личные вещи и покинул здание прокуратуры.
В служебной «Волге» его дожидался Сабуров. Сыщик открыл дверцу и сел на свое место.
— Дождался все-таки? — бросил он, устраиваясь на сиденье.
Стажер промолчал. Водитель время от времени поглядывал в зеркало заднего вида на лицо Сабурова. Взглянуть на следователя он не решался.
— У тебя сигареты есть, Володя? — негромко спросил сыщик, глядя на улицу через запотевшее стекло автомобиля.
— Есть, конечно… Держите, — Владимир неуверенно протянул начальнику пачку нераспечатанного «Бонда».
Перегудов взял коробку, сорвал с нее целлофан и молча достал одну сигарету.
— Вы же бросили, Виктор Алексеевич, — раздался в тишине голос стажера.
Перегудов молча, не поворачиваясь, передал ему через плечо пачку и вжал в панель кнопку прикуривателя.