В бою антракта не бывает

– В чем ошибка?

Ее глаза совсем близко, и в них неприкрытая насмешка:

– Ты неправильно посчитал пистолеты. Их было два.А теперь смертельный номер, майор.

И она нажала на спусковой крючок.

Алексей дернулся не от боли, а от вспышки, опалившей ему щеку. В следующий миг он, задевая и в кровь сбивая костяшки пальцев о бетон, рубанул девушку по лицу. В голове у нее помутилось, но она продолжала нажимать на спусковой крючок. Два, три, пять выстрелов вслепую и в полной темноте и все мимо цели. Громкий лязг затвора. Патроны кончились.

Задыхаясь от пороховых газов, Страхов еще раз ударил девушку и, задерживая дыхание, пополз прочь из этого склепа, пропитанного отработанным маслом. На выходе он чиркнул зажигалкой и поднес ее к такой же промасленной газете. Неохотно, но она загорелась. За ней занялась другая.

Вскоре в этом месте паттерна образовалась пробка из черного дыма. Но торчала она здесь недолго. Дым нашел выход в противоположном конце трубы, и огонь устремился к яме, куда на протяжении нескольких лет сливали отработанное масло:

Смертельный номер.

Майор Страхов, еле сдерживая дыхание, положил в этот разгорающийся с новой силой костер заготовку и пачку фальшивок.

– Аутодафе, – прошептал он дважды. – Гори все синим пламенем.

Страхов выбрался наружу, пару раз споткнувшись на скользкой металлической лесенке. И споткнулся еще раз – но уже на ровном месте. По его спине прошла такая холодная волна, что едва не согнула его под своей тяжестью.

Последнее время он часто видел покойников. Но еще ни разу тех, кого хоронил лично. На миг ему показалось, что за Романовым выстроилась целая очередь поиметь его, пока еще живого: Клима Лозовского с «ижмашевским» чудом, Росомаху – с серийной невидалью, нашпигованного свинцом Третилова, Семена Рыжова с дыркой посередине лба.

Инстинкт выгнал из него остатки разума, и Страхов выхватил свой пистолет. Он дважды выстрелил в Романова, машинально уходя с линии огня. Как оказалось – вовремя. В полуметре от него просвистели две пули; их словно догнал грохот «скифа», а потом повторило эхо.

Майор остановился как вкопанный. Еще один выстрел, новое смещение. В разножку он уходил только от кулаков противников на ринге. И вот впервые в жизни «качался», припадая с левой на правую ногу и бросая тело то влево, то вправо. Он слышал свист пуль – справа, откуда он только что убрал голову, слева. Он работал в таком сумасшедшем темпе, что первые шесть пуль, вылетевшие из ствола «скифа», так и не нашли цель. А майор сумел выстрелить дважды и едва не достиг результата.

Стрелков разделяли всего десять-двенадцать метров. Грохот стоял страшный. Но его глушили более резкие звуки сцепных механизмов, работающих, казалось, прямо за стеной этого заброшенного здания.

Костя на миг замер, расслышав в короткой паузе слабый голос:

– Помогите...

Его взгляд задержался на чадящем отверстии. И он принял единственно верное решение. Отбросив оружие, он перешел на тактику майора и достал его, не отвлекаясь на огнестрельное оружие, в несколько быстрых шагов. Он даже не пытался уклониться от смотрящего на него пистолета. Так сильно он давно не бил, а может быть, никогда. Он буквально разомкнул руки Страхова, держащего пистолет двумя руками, и его кулак врезался точно в середину подбородка противника. Майор умел держать удары, сдержал и этот. Но его не учили уклоняться от арматурных прутков, торчащих из стены.

Он напоролся на арматурную пику правым подреберьем и тут же осел на ней.

Пруток встретил на своем пути еще одно препятствие – его удостоверение – и выдавил корочки наружу. Мертвые глаза Алексея будто не могли наглядеться на них.