Профи крупного калибра

22
18
20
22
24
26
28
30

– Ладно, пусть я свинья. А ты глупец. Слепой глупец. Если бы тебе хватило ума поставить в ряд тех, кто с твоей помощью угодил, как ты выразился, в серную ванну, смог бы понять многое, узнать имя человека, кому было это на руку. Пораскинь мозгами, Лева!

– Я не собираюсь обсуждать по телефону ни эту тему, ни любую другую. Чего не скажешь о тебе. Тебя хватило только на телефонный звонок, и ты надеешься отделаться разговором по проводам.

– Ну почему... Если ты никуда не собираешься, я могу приехать. Точнее, я уже в пути, жду электричку. Хотел доехать на такси, но в этой дыре...

– И не боишься, что за дочь я порежу тебя на куски? – не дослушав, спросил Радзянский.

Рука Бориса остановилась на полпути к бутылке. О какой дочери говорит Лев?

В громкоговорителях прозвучало сообщение о прибытии электрички. Вдали показались огни, которые нагонял нарастающий металлический звук электропоезда.

Видимо, Радзянский услышал в телефонной трубке сообщение, разнесшееся по перрону.

– Значит, скрываешься где-то за городом. Дачу купил или снимаешь?

– Снимаю. При всем желании ты не смог бы найти меня. Ведь ты искал меня? Наверное, решил, что самое безопасное место – моя квартира.

– Я был у тебя. Только совсем по другому поводу. Ты помог мне одной вещью.

– Какой же?

– Работой Кандинского.

– «Опрокинутый треугольник», что ли? Плевать!.. Хотя в этом есть какая-то чертовщина. Опрокинутый треугольник. Три грани, три острия. Ты, я и Василий Ефимович. – Борис пьяно рассмеялся. – Треугольник опрокинулся, Лева! А вот теперь спроси меня, у кого я отдыхал эти дни.

– Мне все равно.

– Да нет, тебе не должно быть все равно. И не будет. Ну, спроси меня... Не хочешь? У Василия Ефимовича.

– Даже так?.. Значит, ты вдвойне свинья. И старик не спросил, от кого ты прячешься?

– Сказал бы я тебе.

– Да ты никак совсем охамел.

– Это не хамство, просто ты меня не так понял.

– И когда ж ты успел с ним связаться, сукин сын?