Бомба для монополии

В лесу — лист, упавший против ветра, движение в бамбуковых зарослях на уровне, слишком высоком для змеи, тревожные крики птиц без видимой причины для беспокойства были среди тех признаков, едва различимых, едва осознаваемых, которые заставляли шерсть на загривке вставать дыбом. В городском окружении было иначе: голова, поднятая над толпой или выглядывающая из-за плеча более высокого человека, газета, развернутая слишком поздно, чтобы скрыть лицо, именно тогда, когда Джефф заворачивал за угол, который мог скрыть его от взгляда наблюдателя.

— Мистер Паркер, за нами хвост.

— Дерьмо. Я думал, что он может быть, но сказал себе, что, если это не просто мое воображение, старина Джефф тоже засечет его и скажет об этом.

— Вырубить его?

— Он один?

— Я так считаю.

Паркер остановился и задумался. За его спиной был один из тех аттракционов, где люди попарно садятся в люльки, которые качаются вперед и назад и одновременно крутятся. Две такие люльки занимали колумбийские моряки, на этот раз не офицеры, а рядовые. А еще через плечо Паркера Джефф заметил Диту, и она была с Гасконь Амброзией Уаттом, диспетчером из аэропорта. Они, кажется, неплохо проводили время вместе. Джефф задумался, заметил ли ее Паркер, и еще — не имеет ли она отношения к тем, кто следит за ними.

Паркер очнулся от своих размышлений. Глаза его сузились, и он выглядел более готовым к действию. Все это Джефф отметил с облегчением — он уже начал сомневаться в его профессионализме, несмотря на его репутацию.

— Если он вообще что-нибудь о нас знает, — сказал Паркер, медлительность в его речи пропала, он говорил четко и жестко, — тогда ему известно, что мы не знаем здесь ничего. План его игры может быть вроде этого: он хочет побывать в нашей комнате, порыться в наших вещах, что-нибудь еще, и он хочет знать, что его не поймают на крыше дома, если мы вернемся прежде, чем он закончит свои дела. Так что ему хочется, чтобы мы где-нибудь засели, прежде чем он начнет. Где-то, где мы останемся на... на сколько? На час? Или больше?

— Ресторан?

— Нет, Джефф, — в нем проснулся мальчишка, который играл в свою игру. Он игриво ткнул Джеффа в плечо. — Бордель, Джефф. Вот что нам нужно. Девки. Этим торгуют в каждом порту мира. Вопрос только — где?

Затем голос его вновь стал суровым.

— И, Джефф, я хочу, чтобы этот парень был жив и разговаривал. Я хочу знать, кто послал его и зачем. Вот как мы это сделаем...

Через полчаса Джефф снова оказался возле их комнаты, следуя за человеком, который следил за ними от веселого борделя, который, вполне возможно, действовал только во время Карнавала, и который сводник Паркер очень быстро обнаружил. Внешняя дверь здания была приоткрыта, и никто не следил с улицы. Скрип открываемой двери утонул в шуме Карнавала.

Деревянные лестницы были изношены, так что он прижимался к стене, зная, что там ступени вряд ли скрипнут.

Вскоре темнота стала полной, свет с улицы сюда не доставал, и внимание его привлек свет, пробивавшийся через щель под дверью их комнаты. Здание казалось пустым — похоже, все разбежались на праздник. Или, возможно, никто больше здесь не жил, кроме той старухи.

Адреналин нагнетался в кровь, а вместе с ним — волна счастья, которое омрачала только мгновенная холодная боль в груди и покалывание в левом плече, — он знал, что это такое. Это было следствие шумов в сердце, которые обнаружили медики, когда обследовали его после вирусного заболевания на Папуа, те самые шумы, из-за которых его отправили в почетную отставку. Через некоторое время нужно ждать сердечного приступа. Если не прямо сейчас, то чуть позже. Джефф ожидал его так же терпеливо, как противник подкарауливал его самого.

Шум Карнавала затихал по мере того, как он поднимался по лестнице, и уже не так глушил звуки. Мысленно он нарисовал комнату. Кровать и, что более важно, постельные принадлежности, кресла, стол. Все это можно было использовать как средства защиты — или нападения. Он попробовал предположить, что делает пришелец. Он пришел на три минуты раньше Джеффа: скорее всего, он роется в их вещах. Смена одежды да туалетные принадлежности в каждом вещмешке. Неожиданно Джефф почувствовал, что здесь есть что-то еще, что ему не нравится — дуновение свежего воздуха на лестнице. Но он был уже близко, так что отмел эту мысль.

В то время как на других этажах было по две двери, на последнем была только одна и еще туалет напротив. Глаза привыкли к темноте, да еще под дверью пробивался свет, который, как он знал, шел от одной тусклой голой лампочки над кроватью. Джефф остановился на пороге и внимательно прислушался. Он различал звуки сквозь далекий шум. Что-то двигалось. Шаги. Затем короткое шипение аэрозольного баллончика. В полсекунды он разглядел, что это пришелец брызнул дезодорантом Паркера, и пулей влетел в дверь.

Проблема была в том, что их оказалось двое. Первый был за дверью. Он должен был ждать Джеффа — помимо всего остального, он именно для этого и пришел. Но он смотрел на второго и смеялся, глядя, как тот прыскает себе под мышкой дезодорантом «Пако Рабана». Джефф ударил ребром ладони по его яремной вене с такой силой, что если бы вместо его руки был топор, голова слетела бы с плеч. Он знал, что сочетание боли и серьезного повреждения главного кровеносного сосуда может наверняка выключить его на некоторое время. Или убить.