Полунин сорвался и заорал Шевчуку прямо в лицо:
– Сука ты, понял, гнида поганая!
Буквально через час его уже отвели в карцер. Он получил десять суток за оскорбление должностного лица.
Просидев в бетонном неотапливаемом полуподвальном помещении десять суток, Владимир вернулся в свой барак простуженный, с высокой температурой.
Однако Шевчук, дежурство которого было на следующий день, не дал ему обратиться к врачу и погнал на биржу вместе со всеми заключенными. При этом он проследил, чтобы у Владимира не было передышек, которые позволили бы ему перевести дух и хоть как-то прийти в себя.
Работавшие вместе с Володей зэки, видя происходящее, как могли, помогали ему. Владимир еле добрался до своей койки, теряя сознание от высокой температуры.
Либерзон, сварив чифирь в кружке, заставил Владимира сделать несколько глотков.
– Пейте, Володя, пейте. Гадость, конечно, ужасная, но все же это самое доступное и эффективное для зэков лекарство.
Он помедлил и добавил еще:
– Набирайтесь, Вова, терпения. Отсюда можно и нужно выбраться живым.
Полунин не слышал его. Отпив из кружки чифиря, он вернул его Изе и, накрывшись одеялом, уснул мертвым сном.
Либерзон слабо верил в то, что у Полунина хватит сил выдержать такие испытания, как «пресс» Шевчука. Он думал, что Владимир рано или поздно сорвется по-настоящему и тогда это может закончиться для него очень плохо.
Все, чего так боялся Либерзон, произошло через десять дней, причем косвенно виноватым в случившемся событии оказался сам Изя.
Был обычный будничный вечер, когда зэки уже вернулись с работы на бирже. Полунин, только что выздоровевший и ставший себя нормально чувствовать, залег на нарах со стареньким журнальчиком «Огонек», который он позаимствовал у Паши Курдюмова.
Изя вернулся с работы чуть позже. Он работал в конторе с документами, занимаясь учетом, нормированием, отчетностью и всяческими прочими бумажками, без которых, как известно, социализм просто невозможен.
Либерзон не был бригадиром, но он был умный человек и опытный работник, хорошо разбирающийся в бухгалтерии. В его функции входило в конце дня оформить табеля учета рабочего времени и сдать их в администрацию. Поэтому он задерживался на работе чуть дольше других заключенных. На сей раз Изя вернулся угрюмым и немногословным. Владимир знал, что на зоне появилось несколько отказников – заключенных, отказывающихся от работы и выдвигающих при этом еще и требования к администрации. Все они были сидельцами со стажем, авторитетными в своей среде.
Кроме этого, на зоне были люди, не работавшие принципиально – воры в законе и их ближайшее окружение. За таких норму делали простые мужики. Необходимо было со всем этим разбираться ежедневно, проставляя показатели работы в отчетных документах.
На этот раз Либерзон задержался особенно долго, но рабочий день его на этом не закончился.
Не успел он усесться на свою койку и поставить в самоваре, то есть в большой алюминиевой кружке, вариться чифирь, как перед его очами предстал высокий крупный мужик с крючковатым носом и маленькими злобными глазками.
Либерзон как ни в чем не бывало спросил его вежливым голосом:
ebooksa