Что касается женщины, то полковника потряс не ее пол, не миниатюрность, а ее молодость. Вероятно, она воевала в катакомбах еще подростком, потому что теперь, через десять лет, ей и тридцати не дашь. И она была прекрасна, ему ли не знать этого. Жена Пуллера не подозревала, что два военных года он прожил с вьетнамкой. Звали ее Чинх. В конце концов коммунисты убили ее. Машина Чинх подорвалась, когда она ехала по шоссе № 1 в Чолон. Фуонг немного напоминала Чинх: та же величественность, та же свежесть. Но нет, конечно, нет, на Фуонг все-таки лежал отпечаток войны. Дик покачал головой.
– А вот и мои крысы, – сказал он.
Крысы посмотрели на него. У девушки, очевидно, что-то было со зрением, а чернокожий мужчина смотрел так, будто хотел подраться.
– Это вы тут начальник? – поинтересовался Натан Уоллс.
– Я, мистер Уоллс.
Уоллс засмеялся:
– Ну а где дыры?
– Дыра здесь, у подножия горы, – ответил Дик, показывая через открытую дверь на белую гору, казавшуюся на удивление близкой. – А вот туда, – он сделал жест в сторону вершины, – мы хотим попасть. Нам обязательно нужно попасть туда.
– Ну так пошли, – предложил Уоллс.
Пуллер подошел к женщине.
– Здравствуйте, мадам Фуонг, – поздоровался он по-вьетнамски.
Похоже, она расслабилась при звуках родного языка и робко улыбнулась. Дик заметил, что она до смерти напугана тем, что находится в обществе стольких высоких белых мужчин.
– Здравствуйте, сэр, – ответила Фуонг.
– Очень рад, что вы здесь. Мы счастливы, что разыскали вас.
– Мне сказали, что здесь бомбы для детей. Огненные бомбы. Мы должны остановить их, сэр.
Пуллер говорил с ней спокойно, с изумлением чувствуя, как легко всплывали в памяти слова языка, на котором он не говорил последние пятнадцать лет.
– Американского демона, который страшнее самых ужасных бомб, захватили какие-то люди. Нам нужно отбить его, а попасть туда можно только через тоннель.
– Я в вашем распоряжении, приказывайте, – рассеянно ответила Фуонг.
– Вы говорите по-английски, мадам Фуонг?
– Немного. – Она снова робко улыбнулась.