Рация на мгновение умолкла, видимо, командир пограничного сторожевика о чем-то думал.
– Так, Черкунов! – вновь заговорил капитан-лейтенант. – Ты документы его видел? Они в порядке?
– Так точно! Документы его я держу в руках…
– Что там написано? – не унимался командир сторожевика. – Как зовут этого ихтиолога?
– Халифов Шамседдин Кирманиддинович…
Командир помолчал мгновение, потом сказал решительно:
– Все, возвращайся…
– Что? – опешил мичман. – Отпускать его? Совсем?
– Да, совсем, – подтвердил командир сторожевика. – Отдавай ему документы, извиняйся и возвращайся на катер…
Рация отключилась, мичман, все еще до предела изумленный диковинным, по его мнению, приказом, сунул ее в карман, протянул ихтиологу его паспорт и судовые документы, пробормотал не очень уверенным голосом несколько формальных извинений, после чего приказал матросу спускаться по штормтрапу в шлюпку. Моторная шлюпка взревела мотором и отвалила от катера. Шамседдин серьезно и спокойно смотрел вслед пограничникам.
Он вновь завел мотор и двинул катер курсом на северо-запад, в обход Аграханского полуострова, по направлению к острову Чечень.
Шамседдин подошел к работающему трубоукладчику так близко, что смог видеть, как уходит под воду очередная плеть трубопровода, оставляя на воде лишь белые поплавки понтонов. Цепочка таких поплавков, видневшихся на поверхности спокойного моря, указывала направление нитки трубопровода. Шамседдин развернул свой катер вдоль этой нитки по направлению к берегу, дал двигателю малые обороты, пока работающий трубоукладчик не скрылся за горизонтом, а перед Шамседдином не возник оранжевый буй, установленный на месте гибели трубоукладчика и сторожевого катера.
Шамседдин стал на якорь метрах в пятидесяти от этого буя, вытащил из трюма оборудование, включил компрессор. Из ящика он извлек комплект акваланга, баллоны, гидрокостюм, маску и стал ловко облачаться в гидрокостюм, что без посторонней помощи не так-то просто. Поставил два баллона заряжаться воздухом. Достал из другого ящика подводное ружье и подводный фонарь ХИС – химический источник света. Подождал, когда баллоны наполнятся сжатым воздухом, выключил компрессор. Нацепил баллоны на спину, надел маску, ласты, взял в рот загубник, убедился, что вся система работает нормально. Взял в руки ружье и подводный химический фонарь. После этого ихтиолог осторожно соскользнул с края борта вниз, в морскую пучину.
Каспийская вода, обычно изумительно прозрачная, на месте катастрофы оказалась мутной от нефтяной взвеси. Тем не менее Шамседдин быстро нашел якорный трос, к которому был прикреплен болтающийся на поверхности моря буй. Вдоль этого троса он стал спускаться все ниже и ниже, пока на глубине около сорока метров не увидел поросшее водорослями песчаное каспийское дно. Курд ничуть не удивился тому, что в мутной воде не видно останков судов, стал плавать вокруг торчащего якорного каната кругами, пока не наткнулся на корпуса затонувших кораблей. Обломки сторожевого катера и трубоукладчика начали покрываться илом и донными отложениями, обещая на будущее лето дать бурную поросль подводных растений.
Очищая кое-где ил и отгоняя рукой мелких рыбок, Шамседдин осмотрел сначала обломки расколовшегося надвое сторожевика, а потом переместился к огромному, лежащему на боку трубоукладчику. Вскоре у Шамседдина не осталось сомнений касательно причин гибели судов.
Покружив еще немного над останками кораблей, Шамседдин заработал ластами, стал выгребать на поверхность.
Поднявшись на борт своего катера, Шамседдин скинул ласты и баллоны, снял с глаз маску, но оставил гидрокостюм, хотя в нем по такой теплой погоде было весьма неуютно, жарко. Он направил судно полным ходом к побережью, оставляя слева низкий, поросший тростником остров Чечень. Когда показались строящиеся нефтяные терминалы и огромная бетонированная труба, выползавшая словно гигантская змея из моря, Шамседдин стал постепенно забирать влево, в сторону от терминала и от небольшой пристани.
Попав на мелководье, Шамседдин снизил ход катера до минимума. Вращающийся винт вздымал со дна тучи песка, ихтиолог понимал, что рискует в любой момент наткнуться на песчаную отмель и основательно застрять. Однако он вынужден был рисковать.
В конце концов он все-таки застопорил ход, вытащил из шкафа мощный бинокль, стал внимательно осматривать стоящие стеной тростниковые заросли. Не найдя ничего примечательного, Шамседдин двинулся дальше вдоль песчаного побережья. Наконец в одном месте увидел то, что искал: в сплошной стене тростника виднелась небольшая просека, узкая, человеку едва втиснуться. Однако Шамседдин не стал раздумывать. Он быстро застопорил катер, заглушил дизельный двигатель, надел маску, ласты, осторожно соскользнул в воду.
Возле самого берега вода приходилась по пояс. Шамседдин подплыл к замеченной им прогалине в стене тростника, поднырнул – так и есть, под водой просека оказалась много шире, через нее, раздвинув узловатые, словно бамбук, стебли, можно было не только протиснуться аквалангисту, но и протащить еще какой-нибудь громоздкий предмет… Вроде подводного мотоцикла.