Дорогие девушки

Матильда».

— Бред какой-то, — сказал Александр Борисович, отрывая взгляд от экрана монитора.

— А по-моему, все вполне разумно, — сказал Плетнев. — Парень явный извращенец. Вместо того, чтобы приехать к барышне в гости и весело потратить деньги, он вступил с ней в переписку. Бывают такие извращенцы, которых переписка возбуждает больше живого общения.

— Да уж, — хмыкнул Макс. — Но какого черта она ему отвечает? Она что — тоже извращенка?

— Видимо, у нее тоже есть свой интерес, — пожал плечами Плетнев. — Может быть, этот тип пообещал ей отвалить при встрече кругленькую сумму. А для начала «зондирует почву». Типа — как ты отнесешься к моим маленьким странностям? Вот она ему и показывает, что ко всем «странностям» относится лояльно. А он все упрямится. Александр Борисыч, ты все три письма прочел?

— Нет еще. Два.

— Ну так читай скорей третье. Там много интересного.

…

«Дорогой Аграрий!

То, что ты описал в письме, нисколько не испугало меня. Немного удивило — это да. Нечасто встретишь мужчин с такой богатой фантазией, как у тебя. А твои письма похожи на маленькие романы. Да-да, я не шучу. Я перечитываю каждое твое письмо по несколько раз.

Кстати, кое-какие из твоих фантазий меня здорово возбудили — говорю тебе это на полном серьезе. Например, фантазия с плеткой и иглой. Вспоминаю, и аж мурашки по телу начинают бежать, а в внизу у меня… ну, ты сам понимаешь;)

И фильмы Пазолини я тоже люблю. Но твой любимый — про Содом, не смотрела. Думаю, мы посмотрим его вместе. Тем более что ты не пропускаешь ни одного показа.

Это хорошо, что ты надумал-таки встретиться. Прогулки и рестораны нам с тобой ни к чему, это ты правильно написал. Я тоже не люблю тянуть да ходить «вокруг да около».

Как ты пишешь: познакомились, поговорили и тут же к делу. Вот это по мне! J

Так что, давай звони, не тяни.

Буду ужасно рада звонку.

Твоя Матильда».

Александр Борисович дочитал третье письмо до конца, снял очки и сунул их в карман пиджака.

— Ну как? — поинтересовался Плетнев.

— Забавно, — ответил Турецкий, хотя по голосу бывшего «важняка» не было заметно, чтобы чтение писем хоть как-то позабавило его.