«Непорядок. Это непорядок. Нужно срочно все исправить. Срочно расставить предметы по местам. Беспорядок ужасен. Ужасен!
Но с чего начать? Сначала нужно разложить и расставить вещи, а потом пропылесосить и вытереть пол. Нет! Сначала нужно убрать с ковра осколки стекла. Да, сперва осколки, потом вещи, а уже потом… Но чем убрать стекла? Неужели веником? Нет, сначала нужно собрать крупные осколки руками, а мелкие смести веником. Потом нужно тщательно пропылесосить ковер. Да, тщательно! Чтобы ни одного осколка не осталось.
Стоп. А вещи? Не лучше ли начать с вещей?»
Он мучительно потер лоб пальцами.
«Хватит гонять по кругу! Остановись уже хоть на чем-нибудь. Иначе голова может лопнуть, взорваться!»
Он на мгновение представил себе, как голова взрывается, как куски черепа и кровавые ошметки летят по сторонам — падают на пол, на стены, на шкаф, на окно. Ужас! Непорядок!
— Непорядок, — хрипло проговорил он вслух разбитыми губами. — Катастрофа.
Он снова мучительно поморщился. Он старался не смотреть на разбросанные по комнате вещи, на поблескивающие осколки стеклянного графина, на расколотую пепельницу… Беспорядок всегда вызывал в его душе чувство, схожее с паникой.
Не в силах больше смотреть на эту катастрофу, он вышел из гостиной и прошел в спальню. Там он остановился в дверях, посмотрел на странное деревянное сооружение, собранное из двух детских манежей, и громко сказал:
— Это плохо! Это очень плохо! Ты слышишь меня?
Он замолчал и напряг слух, словно хотел услышать ответ на свои слова. Однако ответа не последовало, да и не могло последовать.
— Этот графин подарила мне мама! — громко, почти истерично сказал он. — На двадцатилетие! Слышишь? Это была память о маме! О моей маме!
Последнюю фразу он почти выкрикнул. Его плечи затряслись, он взмахнул в воздухе сжатыми кулаками и сдавленно повторил:
— О моей маме.
Ответа и на этот раз не последовало. Он еще немного постоял в дверях, размышляя, чем заняться дальше: подойди к деревянной клетке и заглянуть внутрь или сходить в чулан за пылесосом и начать уборку. Мысль о комнате, заваленной вещами и осколками стекла, вызывала у него омерзение.
Но когда-то же надо начинать.
Поразмыслив еще несколько секунд, он вздохнул и пошел к чулану, тихонько напевая себе под нос.
Открыв дверь чулана, он нашарил рукой выключатель и зажег свет. В отличие от гостиной, в чулане царил идеальный порядок. Все вещи были разложены по своим местам. Он мог бы, не глядя, найти любую. И все же он смотрел — смотрел с любовью и благодарностью. Он любил свои вещи. Причем любил их не как бездушные предметы, а как живые существа. У каждой вещи был свой характер, каждая требовала своего особенного ухода. Иногда он даже разговаривал с ними.
Вот и сейчас он протянул руку, с улыбкой погладил металлические щипцы и прошептал:
— Все хорошо… Все в порядке… Отдыхайте… Сегодня вечером у вас будет много работы.
ebooksa