— Пазолини, — ответил Турецкий.
— А какая вещь?
— «Сало, или Сто двадцать дней Содома».
— Классный фильм, — одобрил паренек. — А в каком зале?
— Э-э… — Турецкий снова был сбит с толку. — А там что, несколько залов?
Очкарик ухмыльнулся.
— Ну дает. Конечно, несколько!
— Я это учту, — вежливо сказала Александр Борисович, повернулся и поспешил скрыться в темноте арки. «Совсем отстал от жизни, — досадливо думал он. — Уже молокососы надо мной смеются».
Зал под номером семь Турецкий нашел быстро. Даже не зал, а зальчик — десять на десять. Народу практически не было. Человек семь или восемь сидели в мягких креслах там и тут в ожидании начала сеанса.
Турецкий присоединился к ним. Минут через пять в зал вошел маленький человек в замшевом, затертом чуть ли не до дыр пиджаке. На шее у мужчины был повязан шелковый платок, тоже изрядно заношенный.
Мужчина уверенно прошел на последний ряд, сел за пульт, которым было оборудовано крайнее кресло, и извлек откуда-то большой серебристый микрофон.
— Раз, два, три, — произнес он в микрофон. Покрутил какие-то ручки на пульте и повторил, на этот раз громче и яснее. — Раз, два, три! Хорошо. — Мужчина запрокинул голову и сказал куда-то наверх. — Механик, выключайте свет!
И, словно по мановению волшебной палочки, свет в зале мягко потух.
— Добрый вечер, уважаемые зрители, — заговорил мужчина в микрофон. — Сегодня я рад представить вашему вниманию один из лучших фильмов Пьетро Паоло Пазолини «Сало, или Сто двадцать дней Содома». Фильм идет на итальянском языке, я буду переводить. Итак — приступим, помолясь!..
После сеанса Александр Борисович подошел к переводчику.
— Извините, можно задать вам пару вопросов?
— А вы кто?
— Зритель.
Переводчик подозрительно прищурил отекшие с похмелья веки.
— И что вам не понравилось? — грубовато спросил он. — Я плохо переводил?
ebooksa