— Нет.
— Ну а где?
Присутствующий при разговоре Гордеев глянул в окно и сказал безразличным тоном:
— Сейчас Мяахэ позову…
— Нет, не надо Мяахэ… — заныл Куухолайнен. — Я сам скажу.
— Так говорите!
— Кафе.
— Какое кафе?
— Оно без названия. На углу проспекта Энгельса и улицы Енотаевской.
— И что там?
— Там два бармена. Один — грузин, а другой — кореец. Вот когда работал кореец, надо было прийти и ему сказать, чтобы привет Алексу передал.
— Алексу? Не Алеку?
— Ну да. Это его дома Алексом звали, а тут — непривычно звучало, быстро на Алека переделали.
— И?
— Ну бармен ему звонил и вызывал. Но я ни разу этим не пользовался.
— А что же он вам просто свой телефон не оставил? К чему такие сложности? — недоверчиво спросила Лена.
— Вы так не и поняли. Это очень серьезные люди.
Тоомас опять завел свою унылую шарманку — про очень серьезных людей. Больше от него никаких сведений добиться не удалось. Но появилась хоть какая, а зацепка.
Они снова стояли все на том же месте Арсенальной набережной.
Гордеев решил изложить собственную версию, о которой так и не договорил по телефону: