— Тише, Андрей Палыч, тише. Александр Борисович просто шутит. Такое у него сегодня настроение. Правда, Александр Борисович?
— Мне плевать, какое у него настроение! — снова рявкнул Свитер. — Сидит тут и издевается! В лицо нам плюет!
Все это продолжалось еще с минуту. Я пережидал бурю, покуривая сигарету и равнодушно глядя в окно. Когда мне стало совсем скучно, я сладко зевнул. Свитер при виде моего раскрытого рта едва не задохнулся от ярости. Поток слов прервался, он замолчал и хрипло задышал, вращая глазами.
Костюм снова тронул его за рукав.
— Ладно, — примирительно сказал он. — Успокойся, Андрей Палыч.
— Мудрое замечание, — поддакнул я. — Мне мама рассказывала в детстве, что нервные клетки не восстанавливаются. А у вас они…
— Молчать! — рявкнул Свитер и громыхнул кулаком об стол.
Стеклянный графин, стоявший на столе, подпрыгнул и опрокинулся. Вода плеснула Пиджаку на колени.
— А-а-а… — тихо вскрикнул он. — Что ж ты делаешь, придурок?
Последнее выражение явно относилось к Свитеру, а не к графину. Свитер заметно стушевался.
— Извини, — виновато промямлил он и, вынув платок, бросился вытирать мокрые колени Пиджака.
Поначалу этот маленький спектакль меня занимал. Но вскоре мне надоело смотреть на эту пошлую возню двух взрослых и глупых мужчин, некрасивых и неуклюжих.
Я затушил сигарету в пепельнице и хотел встать, но тут Пиджак пришел в себя и затараторил:
— Продолжим, пожалуй. Как и при каких обстоятельствах вы познакомились с Максимом Вороновым?
— При загадочных, — ответил я, насмешливо глядя на то, как Свитер полирует платком мокрые колени Пиджака.
Пиджак перехватил мой взгляд и грубо оттолкнул помощника. Сверкнул на меня взглядом и резко спросил:
— Почему вы молчите, Турецкий?
Вот так так. Выходит, они поменялись ролями. Теперь Пиджак стал «злым полицейским», а Свитер… Свитер выпустил пар и окончательно сдулся, превратившись в полное ничтожество. Сидел на стуле, понурый, и разглядывал колени (на этот раз — свои).
— А ты чего сидишь? — заорал Пиджак на опозорившегося коллегу.
— А что мне, руки ему выкручивать? — угрюмо отозвался Свитер.