— А ты — скучным. И еще неизвестно, что хуже.
С полминуты коллеги угрюмо молчали. Турецкий курил. Меркулов помешивал ложечкой чай, не глядя на Турецкого.
— Ладно, — заговорил наконец Константин Дмитриевич. — У тебя есть повод быть злым, и я на тебя не в обиде.
— Покорнейше благодарю, — снова съерничал Турецкий.
— Теперь, когда я признал это, мы можем поговорить серьезно? Правда, Сань, за последние дни я устал как собака. Работы — море, к тому же бессонница стала мучить.
— А разве когда-нибудь было по-другому? — спокойно возразил Турецкий.
— Да нет. Но тогда мы с тобой были помоложе.
— Ты прав. Мы были моложе, и у нас были принципы. А теперь ковырни нас с тобой — и столько дерьма повалится, что святых вон выноси.
По лицу Константина Дмитриевича пробежала тень. Он пригладил ладонью седеющие волосы, словно успокаивая себя, и сухо поинтересовался:
— Ты что, записался в проповедники?
— Вовсе нет, — нервно дернул ртом Александр Борисович. — Просто противно. По всем этим господам нары плачут, а они идут в прокуратуру и вместо хорошего срока получают хорошую защиту. Мы для них что-то вроде зонтика. Вот это и бесит.
— Н-да, — задумчиво протянул Меркулов, поглядывая на Турецкого из-под сдвинутых бровей. — Уход из Генпрокуратуры пошел тебе на пользу. Советую отрастить бороду, напялить рубище и уйти в пустыню. Страждущие потянутся к тебе косяком.
— Ты завидуешь, что ли?
— А то. Всю жизнь мечтал, чтобы меня звали святой старец Константин. Сам бы в пустыню ушел, да грехи не пускают. У меня не такая чистая и трепетная душа, как у тебя, отец Александр. Случается и в дерьмо наступить.
Он отвел взгляд от Турецкого и помолчал, не давая обиде прорваться наружу.
Александр Борисович слегка покраснел.
— Ты чай-то пей, — мягко и слегка смущенно сказал он. — Остынет. А за грубые слова извини. Прорвало.
— Бывает, — пожал плечами Константин Дмитриевич, по-прежнему не глядя на Турецкого.
Александр Борисович поморщился:
— Что-то я, Костя, и в самом деле как с цепи сорвался. Срываю на тебе злость.
ebooksa