Черный пиар

— Так это сумма?! А я-то сначала подумал, что вы пишете мне номер своего мобильного телефона.

— Приятно видеть, что в данной ситуации вы не потеряли чувство юмора, — усмехнулся Балаш.

Ершов задумался.

— Хорошо. Вы получите эту сумму, — ответил он.

— Я хотел бы иметь гарантии.

— Я тоже, знаете ли.

— Хорошо. Я все понял. Я действительно имею дело с деловым человеком, — Балаш взял свою сумку. — Значит, договорились?

Ершов кивнул. Уже около самой двери Балаш остановился и произнес:

— И вы действительно сделаете все, чтобы выиграть эти выборы! Опасный вы человек.

Дверь за ним закрылась.

— Да, — твердо произнес в пустоту Ершов. — Я готов пойти на все ради губернаторского поста!

Посидев несколько минут в тишине, Ершов снял трубку телефона и набрал какой-то номер.

— Батурина, пожалуйста, — сказал он, когда на том конце провода ответили. — Это губернатор Ершов говорит… Побыстрее, пожалуйста… Алло, Юрий? Да, это Ершов. Необходимо встретиться… Сегодня, как можно скорее… А когда ты можешь? Хорошо, давай в шесть… Да, для меня это очень важно… Ну, как всегда, в нашем ресторанчике… Не шути, пожалуйста, это очень серьезно… Я? Я надеюсь на твою помощь… Да… Счастливо. До вечера.

Он повесил трубку и закурил последнюю в пачке сигарету. К тому времени пепельница на его столе уже была переполнена. Ершов задумался. Он не знал точно, располагает ли Батурин той суммой, которую требовал Балаш. И если располагает, то согласится ли помочь. В конце концов, нужно сделать для этого все возможное и невозможное, решил Ершов. А там, когда он станет губернатором, эти денежки возвратятся к ним в удвоенном или даже утроенном размере!

Наступил вечер. Солнце все прдолжало жарить. И в этом пекле, как карамель, плавились дома и автомобили.

Ершов уже сидел в ресторане восточной кухни «Женьшень», чьими яствами могли наслаждаться лишь постоянные и очень состоятельные клиенты. Поэтому именно этот ресторанчик обычно выбирался деловыми людьми для важных переговоров. Здесь можно было сидеть в просторном зале, любуясь на огромный аквариум с золотыми рыбками в центре, а можно было заказывать отдельные, отгороженные от остальных цветными китайскими ширмочками, комнатки. Именно так всегда и поступал Ершов. Минимум внимания как со стороны посетителей, так и со стороны обслуживающего персонала вполне устраивал его. Кроме того, Ершов был латентным националистом. Он, конечно, любил этот ресторанчик за все его неоспоримые достоинства, но вот его служащие… Нет, разумеется, Ершов не призывал на каждом углу: «Бей жидов, спасай Россию!» и не скандировал на своих выступлениях что-то типа: «Россия для русских!», и так далее, но маленькие желтокожие официанты и официантки вызывали в нем какое-то отталкивающее чувство. Кстати, он не был уверен, что эти монголоиды, работающие здесь, настоящие китайцы. Скорее всего, какие-нибудь монголы, буряты или, уж если на то пошло, корейцы. «А! Кто их разберет! Все равно, один хрен, маленькие и узкоглазые!»

Вот уже около пятнадцати минут Ершов сидел в гордом одиночестве (если не считать преданного телохранителя Трофима) и изучал рисунок на китайской ширме. На ней был изображен, насколько понимал Ершов, вишневый сад. Сакуры роняли свои прекрасные белые цветы на гуляющую по саду японку. «Или китаянку, хрен их разберет!» Батурин постоянно опаздывал. И это всегда бесило Ершова. Но сегодня он готов был ждать Батурина хоть целую вечность, лишь бы тот только пришел и согласился дать ему денег.

— Трофим, ты как думаешь, это японка или китаянка? — спросил Ершов своего телохранителя, указывая на ширму.

Трофим покосился на рисунок.

— А вам как хочется? — ответил Трофим густым басом.