Конец света отменяется

– Так надо. – Он сел на стул и с задумчивым видом некоторое время наблюдал за ней.

Верона уперлась спиной в кровать:

– Я боюсь.

– У тебя один выход, – вновь заговорил чеченец, – делать, что прикажут.

Она не спала всю ночь. Видимо, чувствуя ее настроение, Бамат даже не притронулся к ней. А утром к ним пришла Татьяна. Смуглолицую, с похожими на маслины глазами девушку Верона поначалу приняла за чеченку. Каково же было ее удивление, когда, представившись Тиорояпкте, женщина заявила, что родилась в Прибалтике. Таня приоткрыла завесу тайны того, что примерно ожидает Верону. Как оказалось, Бамат не случайно появился в притоне повторно. Чеченец специально посетил почти все места, где работали девушки из России. Совмещая приятное с полезным, он искал кандидатуру для работы в Питере. Верона полностью удовлетворяла требованиям. Те, кто делал заказ, не до конца посвятили чеченца в свои планы. Она должна пройти обучение и вернуться в Россию, чтобы выполнить всего одно поручение. За это ее отблагодарят свободой и деньгами. Что нужно будет сделать, Таня не сказала, сославшись на то, что и сама этого не знает.

На машине, останавливаясь для отдыха в небольших городах, они доехали до Югославии. Все происходящее из-за новизны и необычности казалось Вероне сном. Она невпопад отвечала на вопросы пограничников и таможенников, терялась при виде полицейских. Таня, напротив, вела себя раскованно и уверенно. Казалось, что эта женщина одним своим видом внушает говорившим с ней людям страх и покорность. Их нигде не задерживали. Машину вел одного с Татьяной возраста и роста мужчина. Она его представила как мужа. За всю дорогу он не произнес и десятка фраз.

Ее новый куратор, напротив, провела целый курс лекций, касающийся в буквальном смысле всех аспектов политической жизни новой Югославии. Верона и так знала, что Республика Косово и Метохия, а проще Космет, есть не что иное, как своеобразная сербская Чечня.

Моросивший дождь исчертил дорожками стекло, превращая предметы в размытые бледные пятна. На душе скребли кошки. Словно почувствовав это, Таня толкнула ее в бок и протянула бутерброд.

Есть не хотелось. Но Верона взяла булочку с куском колбасы и сыром. Осторожно надкусила и снова отвернулась в уже ставшее матовым окно.

– Ты знаешь, откуда пошло название Косово? – Таня снова толкнула ее в бок.

– Нет, – ответила Верона с набитым ртом. Бутерброд некуда было деть, и она решила попросту побыстрее его съесть.

– Кос – сербский дрозд, – пояснила Таня. – Косово поле. У сербов много названий, связанных с именами птиц. Соколац, Крагуевац. – Она неожиданно замолчала.

Верона проследила за ее взглядом. Таня смотрела на сидевшего в соседнем ряду мужчину.

– Знакомый? – едва слышно спросила Верона.

– Сейчас все на кого-то похожи, – Таня поежилась. – Ты старайся по пустякам не болтать. Если знаешь английский, то отвечай на нем. Хотя подойдет и немецкий, – махнула она рукой. – Любой, лишь бы не сербский.

Дождь прекратился. Вскоре промелькнул дорожный знак, обозначающий таможню, и через минуту они остановились перед шлагбаумом, установленным у небольшого серого здания, над которым развевался когда-то голубой, а теперь выгоревший на солнце до белого флаг НАТО.

Дверца открылась, и на переднюю площадку вошел военный в форме. Он что-то спросил. Ему никто не ответил. Тогда он улыбнулся, развел руками и вышел. Автобус тронулся.

– Фу, пронесло! – облегченно перевела дыхание Таня.

– Что он хотел? – Верона выжидающе уставилась на ее цыганский профиль.

– Есть ли среди пассажиров иностранные граждане.