Без тоста, молча выпил.
Сургин лишь пригубил свою долю, отставив стакан в сторону.
Корчагин проговорил:
– Вот такие дела, майор! Ты мне веришь?
Андрей ответил вполне искренне:
– Верю.
– А вот менты не поверили. Ну и хрен с ними! У них работа такая. Одно обидно, почему женщина так... Ведь если бы не я, эти ублюдки где-нибудь на даче втроем так отделали бы ее! Хотя что с нее взять? Своя рубашка, она всегда ближе к телу.
– Так ты, значит, с вечера второго числа в СИЗО и обретался? – спросил Сургин.
– Нет! Первую ночь в камере предварительного заключения местного отделения провел. Только на следующий день в изоляторе закрыли. А что, это так важно?
Несмотря на количество выпитой водки, Валерий не утерял способность не только разумно мыслить, но и внятно излагать мысли. Сургин ответил:
– Для меня, Валера, все, что связано с твоим арестом, начиная с момента, как ты покинул отчий дом, и кончая побегом, все важно! Причем в мельчайших подробностях. Особенно описание тех лиц, которые сидели с тобой в КПЗ и СИЗО, а также ментов или работников прокуратуры, что вели дело. Будем каждый день по полочкам раскладывать. Потому что это можно при желании легко проверить. А мне гореть на мелочах не в кайф! Понятно?
– Понятно! Только одна просьба, майор, давай не сегодня. Мне сейчас не до воспоминаний последнего месяца.
Сургин согласился:
– Хорошо. Начнем работать завтра.
– А не боишься, что я попытаюсь скрыться?
– Нет. Во-первых, я не Володько и его дружки, во-вторых, отсюда бежать невозможно. Но самое главное, даже если и допустить невозможное, а именно, что тебе удастся побег, то куда ты побежишь и далеко ли уйдешь? Так что не надо, Валера, задавать провокационных вопросов.
Корчагин выпил еще сто граммов, так ничем и не закусив, встал из-за стола, спросил:
– Где мне устроиться?
Андрей ответил:
– В спальне! Там тебе будет удобно!