– Я не знаю. Мы два раза встречались после школы, а потом перестали. Каждый жил своей жизнью… – Мария сосредоточенно копалась в прошлом, не сознавая, какая бомба прилетела из далекого детства.
– А может, тут замешана роковая любовь? Месть соперникам?
Мария рассеянно качала головой.
– Все одноклассники здесь сняты? – спросил Никита, ожидая, что она тут же вспомнит, что на фотографии нет Безденежного.
Но она по-прежнему отрицательно качала головой…
На выходе из подъезда Савушкина остановили двое, потребовали документы.
– Своих не узнаете? – мрачно произнес он, открыв удостоверение.
Они тут же узнали.
У Никиты оставался еще десяток адресов. «Бессмысленно искать какую-то связь через двадцать лет, – подумал он. – Но вряд ли бессмысленны, как кажутся на первый взгляд, эти убийства. Безденежный блокирован. Если он чувствует, что за ним охотятся, он затаится, и тогда все равно придется снять засады на квартирах. Все равно надо искать логику в действиях убийцы».
Он попытался поставить себя на место Безденежного, чтобы предугадать его будущие действия; но для этого нужно было уединиться, выключить свет, воспарить, лишь тогда можно было рассчитывать на момент сверхинтуиции.
Четыре кружочка на юношеских головках – фотография восьмого «А». Месть люмпена. Знай наших! Савушкин остановился под фонарем. Мошкара кружила – маленькая летняя метель.
Он нашел на фото самое симпатичное личико – наверняка первая красавица класса. На оборотной стороне Никита написал все фамилии. Воронина Ираида… Выпендрежное имя, нет чтобы просто – Ирка.
«Ну, ну, – с нехорошим оживлением подумал Никита, – посмотрим на тебя, красотка, какова ты сейчас».
Ему тут же стало стыдно за эти злорадные мысли, и он обозвал себя ржавым утюгом. Еще не вечер, и она не должна была отказать. Интересно, в каком она сейчас качестве? Жила Ираида неподалеку, и Никите надо было проехать всего три остановки на метро – на Маяковку, оттуда – на Садовую-Триумфальную.
– Да? – ответила трубка с легкой грустью.
«Разведенная», – определил Никита и тут же стал убеждать. Трубка сначала ничего не понимала, он добавил в голос бархатного тембру, который неотразимо действовал на женщин. В конце концов, смысл слов – это далеко вторичное, тем более для женщины, тем более для бывшей первой красавицы, чье глупенькое мышление формировалось только из чувств и самолюбования.
– Вы поймите, мальчишек убивают, а круг сужается.
– Да, сужается, – как эхо, отозвалась она. – Какой ужас! Приезжайте, я жду.
Она назвала адрес, и Никите только и осталось, что проверить его по записям. Это была одна из «башен», в которых жила творческая интеллигенция. На входе сидел охранник, ему требовалось докладывать номер квартиры.
Савушкин поднялся на седьмой этаж, показал в распахнутый «глазок» удостоверение, дверь приоткрылась, удерживаемая цепочкой. Никита знал, что у него располагающая внешность, о чем пожилые женщины сообщали тут же, а молодые брали во внимание и на всякий случай заготавливали «крючочки».