– Джамал! Джамал! – заорала толпа.
Они были в машине вчетвером – Джамал, Забельцын, сэр Мартин и Кирилл Водров. Как только они вылезли, Кирилл попытался отвести Джамала в сторону, но Джамал стремительно шел вперед, к зеленой ленточке, трепетавшей перед воротами, по красной ковровой дорожке, вдоль которой стояли закованные в бронежилеты спецназовцы и трехногие телекамеры.
– Джамал! Джамал!
Молодые ребята стаскивали с себя майки с изображением Джамалудина, и размахивали ими, как на рок-концерте.
– Джамал! Джамал!
Перед воротами, в инвалидной коляске, сидел и.о. президента республики, Сапарчи Телаев.
Семен Семенович не видел Сапарчи с момента назначения и поразился, как изменился председатель парламента. Еще полгода назад это был терминатор: Брюс Уиллис и Сильвестр Сталлоне в одном лице, случайно прикованный к инвалидному креслу, так что, казалось, сейчас он упрется в стальные поручни одним движением накачанных мышц, встанет, и пойдет, а если надо, то и кресло понесет за собой на одном пальце.
В лице его, хитром и жестоком одновременно, всегда кипела жизнь, оно непрестанно менялось, глаза подмигивали, брови хмурились, крепкие желтые зубы, казалось, были готовы отхватить от жизни все, несмотря на увечье. И какой там аэропорт! Не то что без ног в аэропорт приехать, а и без крыльев полетать Сапарчи было – плевое дело.
Теперь на площади перед телекамерами сидел тяжело больной человек с осунувшимся лицом и глубоко запавшими глазами. А плазменный экран поверх него показывал смуглое лицо Джамала.
Они подошли к президенту, и Семен Семенович крепко пожал ему руку. Сверкали фотовспышки, и звукооператоры протягивали к ним черные камышины микрофонов на длинных сверкающих шестах.
– Джамал! Джамал!
Джамалудин поднял руку, и толпа замерла, как кипящая кастрюля, которую ловкая хозяйская рука убрала с огня. Забельцын заговорил. Он говорил что-то подобающее случаю, по увеличение ВВП и единство России, а потом за ним заговорил сэр Метьюз. На микрофонах, протянувшихся к нему со всех сторон, было написано BBC, CNN и Fox News.
Откуда-то явилась серебряная подушечка, на которой вместо ножниц лежали два остро наточенных горских кинжала. Один кинжал взял Семен Семенович. Другой – Сапарчи Телаев. Один из помощников подкатил его к ленточке, и Забельцын поднял кинжал, чтобы перерезать ее одновременно с и.о. президента.
И тут Сапарчи поднял голову.
– Не так режем, – сказал Сапарчи. – Джамалудин, это проект Заура. Тебе и резать.
Джамалудин вежливо покачал головой.
– Джамал, – сказал Сапарчи, – я настаиваю. Этот завод начал строить твой брат.
Джамалудин заколебался. И тут кто-то из его людей громко захлопал в ладоши, а Шамиль заорал:
– Джамал! Джамал!
Джамалудин взял нож и пошел к ленточке. Он шел навстречу иностранным телекамерам, своей быстрой рысьей походкой, чуть вразвалочку, немного наклонившись вперед, в светлом, цвета стали костюме, и белой манишке, над накрахмаленным воротом которой сидело неправильное, смуглое лицо с волчьими угольями глаз, – то самое лицо, которое сейчас глядело на толпу с экрана и с плаката над проходной, лицо, впечатанное в десятки тысяч маек, которыми размахивала на площади обезумевшая толпа.
ebooksa