– Хватит. Иначе я прямо здесь упаду. Ноги почему-то стали ватными…
– И то верно. Перебор – всегда плохо…
Они говорили о том, о сем, старательно избегая главной темы. Первым не выдержал Есесеич. Его мучила совесть.
– Ты, это… кгм!.. прости меня… – начал он вдруг охрипшим голосом.
– Стоп! – перебил его Паленый, предостерегающе подняв руку. – Иван Евсеевич, не нужно лишних слов. Мне и так все понятно. Я не в обиде. Тебя эти козлы просто добили бы. Ты не имел другого выхода.
Есесеич был растроган. Его уже давно не называли по имени-отчеству.
– Но я не сказал им, что это ты поджег машину.
– Они и сами догадались, – хмуро сказал Паленый.
– Что теперь будет… – тоскливо сказал старик.
– Бог не выдаст, свинья не съест, – с наигранной бодростью ответил Паленый. – Как-нибудь выкручусь.
– Тебе нужно уходить отсюда. Они приезжали несколько раз, искали…
– Страна велика и свалок на ее территории хватает, – с горечью в голосе сказал Паленый. – Ударюсь в бега. Не хотелось бы, но…
– Эх! – Старик в отчаянии махнул рукой, налил себе еще стопку и выпил одним глотком. – Что тебе сказать… Для таких, как мы, нигде места нет. Одно меня утешает, что мне уже недолго осталось. Но ты еще молод…
– Вот потому я сильно и не переживаю. У меня есть просьба…
– Говори, – оживился Есесеич. – Все исполню.
– В моем "пирожке" есть тайник. Там лежит сверток… – Паленый намеренно не стал уточнять, что в свертке находится паспорт Князева. – Нужно достать его оттуда. Мне нельзя светиться, сам понимаешь.
– Понимаю, – кивнул старик. – Сделаем.
– Только будь осторожен. Вдруг за моей халабудой следят.
– Будь спок, – весело подмигнул разомлевший от самогона Есесеич. – Мы тоже, чай не пальцем деланные…
Старик ушел, получив координаты тайника. Прильнув к окну, взволнованный Паленый с надеждой смотрел ему вслед.