Возвратился Есесеич спустя час. Паленый совсем извелся в ожидании старика.
– Хух! – Есесеич вытер пот со лба рукавом пиджака. – Варька, будь она неладна…
– Что случилось?
– Увязалась за мной как та сучка за куском колбасы. Ходит и ходит… Наверное, почуяла что-то. У нее нюх будь здоров. Хорошо, что ее Петруха позвал навар дуванить.
– Может, ее приставили шпионить за тобой? – встревожился Паленый.
– А бес его знает. Она за бабки готова, не раздумывая, прыгнуть в омут вниз головой. Мать родную продаст. Хотя очень сомнительно, что такую стерву рожала женщина.
– Не исключено, что ты прав, – довольно ухмыляясь, ответил Паленый, который в этот момент прятал принесенный стариком сверток за пазуху. – Говорят, что врачи уже научились выращивать людей в пробирках. Возможно, Варька – результат неудачного эксперимента.
– Дать бы ей по мозгам… – мстительно пробурчал старик. – Одно слово – процентщица.[3]
– Пусть ее… Она хоть и оторва, но жалостливая. Когда тебя бандиты прессовали, она тут такой шум подняла…
– Правда? – удивился Есесеич.
– Ну…
– Эх, люди-человеки… – Старик посветлел лицом. – И что ж мы такие противоречивые?
– Не знаю. Пусть в этом разбираются ученые. А мы народ простой.
Паленый поднялся.
– Так я пошел… – сказал он с невольным вздохом. – Прощай, Иван Евсеевич. Береги себя. Спасибо тебе за все.
– Стой! – Есесеич неожиданно шустро метнулся в угол сторожки, покопался в куче разного хлама и возвратился, держа в руках пачку денег. – Возьми. Они тебе нужнее. Здесь пять тысяч. Вполне достаточно, чтобы обустроиться на новом месте.
– Что ты, в самом деле! – Паленый отшатнулся от старика. – Я как-нибудь наковыряю себе на пропитание, не беспокойся. На эти деньги ты лучше в больнице зимой полежи, пусть тебя маленько подлечат.
– Не возьмешь – обижусь, – нахмурился Есесеич. – Я ж от чистого сердца. Филки у меня есть, не сумлевайся. И на больницу хватит, и на все остальное.
– Ну, если так… Но учти – беру взаймы. Не спорь! Буду жив – верну. Как скоро, точно не знаю, но верну обязательно.
На этом они и распрощались. Пригибаясь пониже, Паленый быстрым шагом направился к лесу. Есесеич стоял возле сторожки на стрёме и крутил головой во все стороны, чтобы не пропустить вражеского лазутчика.