– А я вот… занимаюсь делом… – Есесеич нервно хихикнул.
Паленый промолчал. Он сел на скамью возле окна-амбразуры с таким расчетом, чтобы видеть подходы к сторожке.
– Ты, наверное, голоден? – предупредительно спросил старик.
– Как зверь, – честно признался Паленый.
– Это мы мигом, – почему-то обрадовался Есесеич и начал суетиться возле плиты.
Он приготовил яичницу из десяти яиц на сале, что считалось среди бомжей высшим шиком, поставил на стол миску с ломтями хлеба и литровую банку магазинных огурцов. Похоже, дед где-то неплохо отоварился, подумал Паленый, сглотнув голодную слюну.
– Налей и мне стопарик, – попросил он Есесеича.
– Так ведь ты же не пьешь с утра, – сильно удивился старик.
– Не пил, – поправил его Паленый.
– А, понятно…
Есесеич смущенно отвел взгляд в сторону.
– Составишь компанию? – спросил Паленый, делая вид, что не заметил состояния старика.
– Я уже позавтракал. Но грамм сто выпью.
Есесеич достал из своего заветного ящика бутылку темного стекла и не без хвастовства сказал:
– Попробуй и оцени. Самардык нового замеса. Высшее качество…
Они выпили. Самогон и впрямь оказался отменным. Это был крепчайший первач, почти спирт, настоянный на травах.
– Ну как? – Есесеич с хрустом разгрыз луковицу.
– Отпад… – Паленый смахнул набежавшую слезу. – Уф… Бьет сразу и наповал.
Он жадно набросился на еду. Немного расслабившийся Есесеич с удовлетворение следил за тем, как Паленый орудует вилкой.
– Еще налить? – спросил старик.