– Прекрасно. А я как раз в таком возрасте, когда подавляющее большинство мужчин для меня – уже юноши. Именно поэтому уже могу его не скрывать – мне шестьдесят девять лет. Итак, Андрюша, чем могу быть вам полезна?
– Я хотел бы задать вам несколько вопросов. Может, мы посидим где-нибудь? А то на улице разговаривать как-то неловко.
– Если вы имеете в виду чашечку чая или кофе – то увольте! – строго посмотрела на меня дама. – Наш общепит как был, так и остался советским. Как бы они ни назвали свою забегаловку и какую бы рекламу ни наляпали на дверь, стаканы там все равно грязные, а на кухне – тараканы. Но посидеть мы с вами можем – на скамеечке, в парке. Это совсем недалеко, да и погода прекрасная.
Хм. При таких подходах они с Глебовым должны были составлять неплохую парочку. Во всяком случае, в квартире Алексея Викторовича у тараканов не было ни единого шанса.
А парк оказался действительно рядом. Народу там в этот час почти не было, и мы без труда отыскали свободную скамью.
– Итак?
– Я занимаюсь расследованием обстоятельств смерти Алексея Викторовича, и.
– Странно. – перебивает меня Мошинская, чуть приподняв брови, что должно обозначать удивление. – В таком случае вам следовало бы обратиться к вашим коллегам из милиции. Юра Шушкевич сказал мне, что преступника они уже поймали. Надо полагать, что у милиционеров вы могли бы узнать гораздо больше, чем у меня.
– Это так, но возникли определенные обстоятельства. – уклоняюсь я от прямого ответа, отметив про себя несколько фамильярное «Юра» и испытав некоторое облегчение оттого, что не придется впрямую интересоваться источником информации. – Видите ли, в наше агентство обратилась мать того самого человека, которого арестовали по подозрению в совершении убийства. По ее просьбе мы сейчас кое-что перепроверяем, поэтому я и осмелился вас побеспокоить.
– Помилуй бог – какое ж тут беспокойство? В парке, на скамейке, да еще в обществе столь импозантного мужчины.
– Вы ведь у Глебова домработницей были?
Прозвучало грубовато, особенно на фоне предыдущей реплики, и я невольно прикусываю язык. Да, у меня не так много времени, чтобы тратить его на пустую болтовню, но следовало, все же, быть посдержаннее и «приземлить» разговор в более деликатной форме.
Однако женщина поняла фразу по-своему:
– А что – не похожа?
– Если честно – то не очень. На мой взгляд, вам бы больше подошла роль экономки. Или, вернее сказать, домоправительницы.
– Фрекен Бок?
– Скорее, Мэри Поппинс, – старательно заглаживаю я допущенную бестактность.
– Вы правы, – кивает собеседница. – Я, наверное, мало напоминаю кухарку или уборщицу. Знаете, кем я работала до выхода на пенсию?
– Учительница?
– Ого! – Брови женщины снова совершают стремительный взлет. – Как интересно. Вы что же – наводили обо мне справки?