Арзо и Салаудин первыми спрыгнули с двухметровой высоты в длинный тоннель, склизкий и мокрый, со стесанной плоской стеной и остатками сгнившей крепи у каменного свода.
– Тише, – сказал Салаудин, поднимая руку и выключая фонарик. Рядом с ними мягко спрыгнул еще один боец. И еще один. А потом Арзо сделал шаг в сторону, и в то место, где он только что стоял, ударила граната из подствольника.
Взрывной волной Арзо отбросило в глубь штольни. Он откатился к скале, сорвал с пояса ракетницу и выстрелил. У него и его людей не было приборов ночного видения. Арзо надеялся, что у противника они были.
Кипенно-белый свет плеснул во все углы подземелья, на мгновение освещая окольцованный сгнившей крепью тоннель и фигурки застывших в нем людей, Казалось, они свисали с потолка, как летучие мыши. Одна из фигур заорала по-аварски, Арзо дернул к себе Салаудина, убирая мальчишку с простреливаемого насквозь пространства, и последнее, что он успел заметить, когда мальчик вытянул руки и упал на живот, словно ныряя в смерть, – это то, обо что споткнулся Салаудин. Это была узкая проволока, перетягивающая тоннель на уровне щиколотки, проволока, о которую каким-то чудом, или инстинктом, не зацепился в полной темноте сам Арзо.
А затем грохнул заряд, забитый прямо в скалу, и на чеченца обрушились тонны горной породы.
Когда Арзо очнулся, было уже светло.
Сквозь провал над самой головой Арзо пробивался узкий луч солнца, и Арзо показалось, что он был без сознания совсем недолго. Но Арзо знал, что это обманчивое впечатление. Человек никогда не помнит, сколько он был без сознания.
Он лежал, наполовину засыпанный землей и скальной породой. Рядом из-под вросшей в пол скалы торчала детская кисть и расплющенный ствол. Двенадцатилетний Салаудин умер, так и не выпустив: ни пули во врага, ни оружия из рук.
Арзо попытался подняться, но оказалось, что левая рука его не слушается.
Тогда Арзо стал отгребать от себя породу правой, и когда он расчистил все, то оказалось, что его левая рука, от локтя и ниже, раздавлена той же скалой, которая стала могилой Салаудина. Нечего было и думать что-то сделать со скалой, да и вряд ли что-то от руки осталось. Зато Арзо удалось выгрести из-под мелкой породы неповрежденный «калашников».
Арзо вытащил из-за берца десантный нож и разрезал превратившуюся в лохмотья «разгрузку». Из «разгрузки» он свил прочный жгут и перетянул, как мог, плечо. После этого он стал пилить то, что осталось от его руки.
Арзо понадобилось два часа, чтобы закончить работу. Потом он немного полежал, встал и пошел по сгнившим шпалам, уводившим вверх по тоннелю.
У выхода из штольни никого не было. Арзо оказался в горном лесу, таком густом, что в нем было только два направления – вверх и вниз. Арзо сообразил, что он находится на западном склоне Ялык-тау, обращенном к селу, и что до вентиляционных колодцев тоннеля, действительно, должно быть не больше полукилометра.
Через полчаса Арзо услышал чужие шаги и аварскую речь. Ему удалось забиться в кусты, и патруль прошел мимо.
К вечеру Арзо снова нарвался, на этот раз на федералов. Он пролежал два часа в горной расщелине, а в трех метрах под ним несколько офицеров «Альфы» ели свой сухпаек и дергали саморазогревающиеся банки за колечки на крышках, похожие на чеку гранаты. Когда «альфовцы» ушли, Арзо выполз из расщелины и доел за ними крошки.
Вечером, когда солнце зашло, гора под ногами Арзо задрожала, и где-то внизу раздался свист и разрывы «града». Он шел, ориентируясь по звездам, а в долине за его спиной стопятидесятипятимиллиметровые снаряды разносили в клочья его брата и его людей. Арзо тогда не знал, что снаряды падают с недолетом, для демонстрации силы, и что этот ночной обстрел навсегда изменит рельеф горы, у которой он хотел умереть, и уничтожит скальную перемычку, удерживающую изумрудное озеро в его гранитном ложе.
За ночь Арзо перевалил через небольшой хребет, но когда взошло солнце, оказалось, что чеченец сам загнал себя в ловушку. Он выбрал правильное направление, но он вышел к узкой пропасти, развалившей горы на две отвесные половинки, как нож разваливает кусок мяса. Он был слишком слаб, чтобы одолеть пропасть, а пойдя на юг, он бы вышел к аварским селам.
На день Арзо забился в какую-то расщелину. Он съел зазевавшуюся на солнце ящерицу и вместо воды пососал намокший от крови жгут. Обрывок руки совсем занемел.
Вечером Арзо снова пошел в путь. Он шел на север вдоль ущелья, и когда оно повернуло на запад, он повернул на запад вместе с ним. В конце концов он нашел место, где можно было спуститься, но неправильно рассчитал свои силы и с высоты в три метра упал на острую каменную осыпь.
По низу ущелья шла удобная дорога, пахнувшая соляркой и танками. Один российский танк Арзо увидел в ста метрах впереди. Он не был подбит: просто стоял и ремонтировался.