Земля войны

Через час, кроме боевиков, в селе осталось лишь несколько десятков человек да дюжина омоновцев, захваченных Ханпаши в Мескен-Юрте. Их на всякий случай пока не убили.

Спустя два часа Арзо увидел, что к окраине села подъезжает белый «Хаммер». Из «Хаммера» вышел Джамалудин, и Арзо, подумав, спустился к нему до околицы. Джамалудин попросил Арзо отпустить всех жителей, и Арзо сказал, что он может проехать по селу и забрать тех, кого уговорит.

– Те, кто остался, сами не хотят уезжать, – сказал Арзо, – они считают, что когда федералы ворвутся сюда, они все разграбят. Ты думаешь, это я их держу? Я не собираюсь прятаться за спины людей.

Тогда Джамалудин попросил его отпустить омоновцев.

– Нет, – ответил Арзо.

– Ты же не собираешься прятаться за спины людей.

– Я сказал: «людей». Я не сказал: «ментов».

Аварцы уехали, и Арзо поднялся по узкой немощеной улочке на пятачок за дувалом и снова стал глядеть в оптический прицел на пенные брызги.

Когда-то Арзо слышал рассказ о том, что именно возле Куршинской долины шайтан-хозяин Грозы, бился с шайтаном-хозяином Неба, и когда молнии зажгли окрестные леса, хозяин Неба создал водопад, чтобы потушить пожар. Леса все равно сгорели, – пятна зелени скользили, как вышивка, между красных, желтых и серых скал, но взбитая в пену вода падала в зеленое озеро, и гул от нее был такой, что даже на этом расстоянии он заглушал гул русских танков.

Арзо не жалко было б отдать жизнь в битве, после которой в честь его называли бы водопады. Но вряд ли битва, в которой он умрет сегодня, будет достойна того, чтобы в честь ее назвать хотя бы лужу при шоссе.

Арзо следил в оптику за пестрой птицей, которая свила себе гнездо где-то за пеной водопада и теперь вилась возле белых струй, и так засмотрелся, что едва не пропустил тихих шагов. Он поднял голову и увидел, что к нему подошел Асхаб.

Молодой аварец все это время держался очень хорошо. Лучше, чем держался бы сам Арзо, если б отец прилюдно назвал его предателем и выгнал бы из дома. Асхаб сел на теплую землю, поросшую короткой щетинистой колючкой, снял с пояса фляжку с водой, сделал глоток и протянул фляжку Арзо.

Чеченец покачал головой, и Асхаб убрал фляжку.

– Почему Шамиль не пришел к нам на помощь? – спросил Асхаб.

– Потому что Шамилю не нужна победа, – ответил Арзо. – Ему была нужна только война. Он никто без войны. Русские глупы и самонадеяны. Они никогда не признают, что им помогли аварцы. Они этого даже не поймут. Они решат, что они научились воевать. Они ворвутся в Чечню и снова будут вырезать там села, а Шамиль снова станет великим воином.

Асхаб промолчал.

– К тому же он не долюбливает меня, – добавил Арзо, – еще с Абхазии. А командир, у которого слишком плохие отношения с начальством, часто оказывается в западне. Мы, нохче, не любим убивать друг друга, если можно поручить это дело русским.

Арзо не собирался сдаваться. Тр и года назад он был окружен федералам в крупном предгорном ауле. Основной части отряда удалось уйти по высохшему руслу реки, а сорок боевиков остались в селе, имитируя присутствие крупного соединения. Русские предложили им амнистию, и так как задача чеченцев была выполнена, они сдались.

Из этих сорока Арзо больше не встречал никого. Но однажды друзья из Москвы прислали ему пленку. На этой пленке его бойцов выгружали из автозака. Все они были голые; у многих были отрезаны уши и губы. Арзо запомнил своего троюродного брата, по имени Расул. Ему было семнадцать лет. Он шел и нес перед собой в ладошке свои сизые кишки.

Арзо не собирался вылезать голым из автозака, прикрывая срам одной рукой и собирая собственные потроха – другой. Его устраивал этот дувал, сложенный еще до имама Гази-Магомеда, ослепительные вершины гор, и стрекот кузнечиков, сливающийся с гулом водопада и шумом танков.