Земля войны

Он рассчитывал, что его шутка хотя бы немного разрядит атмосферу, но никто из троих его слушателей даже не моргнул. Арзо потянулся – осторожно, чтобы не спугнуть выстрел, и взял со стола белый лист бумаги.

– Штаб по обеспечению безопасности вице-премьера образован вчера, – сказал Арзо, – в нем один начальник и пять заместителей. Один – от ФСБ, один от ФСО, один от МВД, один от МЧС. Я тоже заместитель. Я буду знать маршрут следования, количество охраны, расположение снайперов и рабочие частоты.

Ваха неслышно поднялся, раздвинул кружевные занавески и выглянул во двор. Что-то, что он там увидел, его успокоило. Арсаев сделал кому-то знак рукой и вернулся к столу.

– Кроме Углова, – сказал Арзо, – в делегации будет куча народу. Обязательно будет наш общий знакомый Комиссаров. Вице-спикер, замминистра экономики, два сенатора, кто-то из администрации президента. Даже буржуи из Европарламента. Они прилетают прямо в Бештой-10. Они, разумеется, побывают на кладбище. На концерте, наверное, будут. Им подготовят несколько маршрутов, может быть, они в школу придут, может, в детсад.

При слове «детсад» щека Арсаева недовольно дернулась.

– На самом деле Углов приезжает за одним: провести торги на должность президента республики. Участники торгов – Гамзат, Заур и Сапарчи. Все остальные – шушера. И поэтому я точно знаю место, куда они приедут. Вечером. С бабами. С водкой. И с гирьками, чтобы вешать золото. Они приедут на Красный Склон.

Арзо потянулся, уже свободней, и быстро стал набрасывать строки на листе бумаги. Арсаев поразился про себя четкости рисунка. Арзо всегда неплохо воевал, но чтобы он рисовал штабные карты – такого умения за ним не водилось. Видимо, Арзо не терял времени даром в Академии Генштаба.

– Вот это, – сказал Арзо, – сама гостиница. К ней ведет единственная дорога. Плюс – можно пройти по тропам здесь, здесь и здесь. Через неделю пойдет «зеленка», горы превратятся в лабиринт. Пока Красный Склон не входит в основной маршрут делегации. Она якобы уезжает вечером в Торби-калу. Это значит, что на охрану гостиницы отрядят человек пятнадцать. Расставят снайперов по ближним точкам. Как только станет известно, что Углов едет на Красный Склон, ГРУ выбросит в горах секреты. С вертолета. Пять или десять секретов, по три-четыре человека, и группы поддержки. Группы перекроют ближние тропы. Плюс – вертолеты над Красным Склоном. Если нам повезет, и Углов сообщит о визите слишком поздно, ГРУ не успеет выбросить ничего, кроме этих секретов.

– И что ты предлагаешь? – спросил Арсаев.

– Твои люди сядут в горах заранее. Я покажу им позиции, на которых они смогут отследить и десант, и снайперов, и снять их в момент «Ч».

– А где будут твои люди?

– Разве я не сказал? – удивился Арзо. – Они будут охранять Углова.

В комнате воцарилось тяжелое молчание. Ашурулав и Абдурахман сидели, не шевелясь. Ваха рассматривал командира спецгруппы ФСБ непроницаемыми черными глазами с фиолетовыми просверками.

– Одним словом, – вкрадчиво сказал Ваха, – ты предлагаешь, чтобы я, и Абдурахман, и наши люди, мы все собрались в горах в одном месте, о котором точно будешь знать ты. И ждали бы русских вертолетов, которые раздолбают с воздуха то, что останется от нас после того, как мы попадем в твою засаду.

– Ты боишься? – спросил Арзо.

– Я боюсь только Аллаха, – последовал немедленный ответ, – а тебе я не доверяю. Что ты сделал в этой жизни, чтобы тебе доверять? Есть ли хоть один человек, который тебе доверял и остался в живых?

Арзо резко встал.

– Я вернусь завтра, – сказал он, – в это место или любое, которое ты назовешь. Хочешь – рискни, а хочешь – всю оставшуюся жизнь взрывай «Газики».

Дверь за Арзо оглушительно хлопнула. Он вышел на крыльцо. Уже вечерело; на дворе был апрель, но в горах было еще холодно. В ноздри Хаджиеву ударил пряный запах сена и навоза. Этот запах всегда напоминал ему о детстве. В детстве осталось большое село с мечетью на главной улице, мечетью, к которой по пятницам приезжала белая «Волга» секретаря райкома, звенящие колокольчики овец на горных склонах, и русские туристы. Возле села проходил пеший туристический маршрут, от Торбикалы к горному озеру с темно-синей водой, такой прозрачной, что в озере можно было видеть каждую рыбу и каждую песчинку на глубине в пятьдесят метров, и группы смеющихся студентов очень часто заходили в село, а то и ночевали в нем, если ночь была холодной. Их всегда кормили и укладывали в лучшем месте, и в те годы ни одна дверь в селе не запиралась на ключ, а сразу за домом Арзо начинались колхозные сады с низенькими крепкими яблонями, высаженными в шахматном порядке и огромными, с детскую голову, бело-желтыми яблоками, которые собирали в сентябре.

Арзо по-прежнему жил в селе, но в его дворе больше не пахло навозом и сеном. Та м пахло соляркой и оружейной смазкой, а бывший колхозный сад был беспощадно вырублен на сто метров вглубь, и автоматчик на вышке смотрел, чтобы никто не подобрался по обнаженной земле к дому Хаджиевых.