На выходе из сквера Джамалудина ждали Хаген, Шапи, и полковник Аргунов. Они зашли в эвакуированное здание больницы, Джамалудин расстелил на подоконнике карту района и сказал:
– Мы подгоним ко входу два «Икаруса». Ваха проверит автобусы, а потом я зайду туда, и со мной еще двадцать человек. Потом Ваха выпустит женщин и детей, а мы поедем вместе с ним в Чечню.
– Я с тобой, – сказал Хаген.
– Нет, – ответил Джамалудин, – ты уедешь сейчас и будешь ждать нас вот здесь, перед Мескен-Юртом, за тем самым камнем, у которого в прошлом году разбился Ислам. Когда автобусы поравняются с камнем, ты уничтожишь их.
Даже Аргунов был поражен.
– Но… – сказал он.
Джамалудин повернулся к нему, и полковник увидел, что аварец так разъярен, что еле сдерживает себя.
– Никаких «но», – отрезал Джамалудин, – эти люди захватили наших женщин и детей. Если хоть один из них останется в живых, никто из нас не может называться мужчиной. Если Аллах захочет, кто-нибудь из тех, кто поедет с Вахой, уцелеет.
Аргунов сильно сомневался в том, что Аллах сможет рассортировать пассажиров автобуса, в который всадили «шмель». Он уехал с Хагеном через пятнадцать минут. С собой они взяли пять лучших людей Джамалудина и пятнадцать отборных бойцов «Альфы».
После того, как Джамалудин ушел, Ваха Арсаев снова спустился в подвал. Он тщательно осмотрел взрывное устройство, пошел уже было к двери, но потом вернулся и стал обнюхивать баллоны снова.
Его сильно встревожила встреча с Джамалудином. У аварца не было никакой возможности помешать Вахе, но тот все больше испытывал дикий, почти иррациональный страх перед всем, во что он вляпался. И страх этот требовал каких-то действий. Ваха уже жалел, что показал аварцу схему минирования здания. В конце концов Ваха вызвал к себе двоих оставшихся взрывников: Рустама и Ису.
– Оттащи крайний баллон в палату и заминируй его отдельно, – приказал Ваха Исе, ткнув пальцем вертикально вверх.
Приказ был не очень логичным, но с Вахой никто не решился спорить. Ваха совершил в тот день много ошибок. Как сочли впоследствии – эта была самая роковая.
Новый звонок Вахи раздался через двадцать минут.
– Где твои автобусы? – спросил Арсаев.
– Они будут через полтора часа.
Автобусы могли быть готовы раньше. Но Джамалудин хотел дать время «Альфе» обустроить все как следует.
– Хорошо, – сказал Арсаев, – во всем этом здании нет ни куска хлеба. Бабы орут как оглашенные. Можешь принести им еду.
Чеченец говорил совершенную правду: у роддома и горбольницы была общая кухня, и она была не в роддоме.
– В обмен я хочу десять детей, – ответил Джамалудин.