Снайпер морской пехоты, носящий позывной Ястреб, поймал в мощную оптику своей крупнокалиберной самозарядной винтовки Негаева, сразу сообразив, что перед ним не простой боевик, а командир. Зафиксировав грудную клетку в перекрестии, Ястреб прошептал:
– Улыбнитесь, вас снимает скрытая камера, – и плавно потянул спусковой крючок.
Моджахеды валились под шквальным огнем морпехов, но продолжали упорно рваться вперед. Ротный, как опытный боец, мгновенно сообразил, что еще минута-две – и душманы ворвутся в окопы, и тогда начнется рукопашная свалка.
Боевики уже находились в десяти метрах от пулеметной ячейки, когда пулеметчик морской пехоты ткнулся лицом в горячий казенник своего ПКМ. Это был пик сражения, и здесь роковой или счастливой могла оказаться любая случайность. Таким перстом судьбы оказался выстрел Ястреба.
Капитан в своих ребятах был уверен на все сто, но рукопашный бой сулил неоправданные потери, а писать лишние похоронки офицеру не хотелось. Включив рацию, ротный связался с бронегруппой.
– Коробочка, говорит Горностай, выдвигайтесь на семь часов. Когда противник окажется в зоне видимости, огонь из всех стволов. Как понял?
– Понял вас, Горностай, сейчас поддержим огнем и маневром, – ответил командир бронегруппы. – Конец связи.
Время в бою течет по-разному, то летит стрелой, то тянется, как густой кисель. Все зависит от ситуации. Когда дерешься лицом к лицу, времени совсем не замечаешь. Но когда приходится ждать помощи…
Бронебойно-зажигательная пуля легко пробила грудь Заурбека, швырнув мертвое тело на спину, и, врезавшись в борт грузовой «Газели», ударила в ящики с пластидом, вызывая детонацию.
Три мощных взрыва разметали всю скопленную на дороге технику, расшвыривая многотонные машины, как детские игрушки. Зрелище было настолько завораживающим и ужасающим одновременно, что атака одурманенных наркотиками моджахедов на какое-то время захлебнулась. А в следующую секунду на боевиков обрушился ураган огня скорострельных пушек.
Бронегруппа, ударив во фланг, переломила ход боя теперь уже окончательно.
Командир группы стащил с головы каску и тыльной стороной ладони вытер взмокший лоб. На окраинах Нарчика гроздьями взлетали сигнальные ракеты. Бригада морской пехоты блокировала выходы из города…
В штабном автобусе было душно от жары и табачного дыма, командир бригады полковник Маргунин стоял, слегка ссутулившись из-за упирающегося в макушку потолка, и держал у уха трубку закрытой связи. На другом конце провода был Командующий Северо-Кавказского округа.
– Город мы плотно закупорили, товарищ генерал-полковник, ни одна собака не проскочит, – докладывал командующему морпех.
– Молодец, – похвалил не особо щедрый на похвалы генерал. – Оперативно сработано. Теперь в десяти километрах за тобой «вованы» развернут второе кольцо оцепления для надежности. И будем в город вводить ОМОН и спецназ для полной зачистки.
– Товарищ генерал-полковник, – обратился с просьбой морпех. – У меня в резерве разведывательно-диверсионная рота. Девять рейдовых команд, все с боевым опытом… – в этот момент Маргунина за рукав тронул начальник разведки Каспийской флотилии. Полковник скосил глаза, кивнул и добавил: – А также отряд морского спецназа во главе с капитаном первого ранга Мартыновым.
– Это что, боевые пловцы? – живо поинтересовался командующий.
– Так точно.
– Значит, еще не навоевались, – голос генерала звучал задумчиво, наконец он принял решение и рубанул: – Хорошо, даю начальника связи, он сейчас сообщит вам радиочастоты и пароли для взаимодействия. Удачи, сынки.
Сидя у иллюминатора, адмирал Бастагин наблюдал, как вертолет заходит на посадку. Через толстое стекло была хорошо видна большая площадка, на краю которой находилось несколько небольших одноэтажных строений. В дальнем углу площадки под шатром растянутой маскировочной сети стоял огромный грузовой вертолет Ми-26.