Турпал толчком в грудь отшвырнул от себя юнца, мизинцем прочистил оглохшее ухо и зло буркнул:
– Твой поганый язык сам тебе определяет судьбу. – Широко зевнул и шагнул к выходу.
Ночная вьюга разогнала тучи, и теперь в небе ярко светило зимнее солнце, под его лучами молодой снег искрился и играл слепящими брызгами самоцветов.
Прикрыв глаза ладонью, Садыков отыскал взглядом Таймураза Хадышева. Пророк стоял в стороне от собравшихся боевиков и застывшим взглядом смотрел на юг, туда, где проходила граница.
– Над чем задумался, брат? – приблизившись, спросил Турпал.
– Только сейчас я понял одну из главных жизненных истин.
– Интересно узнать, что же?
– Аллах не делает ничего просто так. На любое деяние Всевышним отведено свое время. Я не успел уйти из страны гяуров, как выпал глубокий снег.
– Может, это потому, что Аллах проверяет своих пророков таким образом, – фельдшер в последние месяцы «цивильной» жизни увлекался психологией и прочел достаточное количество книг на эту тему. Свои знания он был не прочь применить на практике, потому что возврата назад у него уже не было. – Ты же не собираешься опускать руки или застрелиться, или, что еще хуже, сдаться «гоблинам»?
Таймураз Хадышев с усмешкой посмотрел на побратима и тихо, чтобы не слышали остальные, произнес:
– Где-то мне довелось прочитать, как бегут из сибирских зон. Опытные зэки, собравшись на побег, обязательно силой или хитростью захватывают с собой молодого арестанта, которого еще жизнь за колючкой не особо потрепала, на нем и шкура крепкая, и мясо с жиром. Таких называют «коровами». – Пророк на мгновение замолчал и пристально посмотрел в глаза побратима, будто выясняя, понимает тот, о чем речь или нет. Убедившись, что Турпал его внимательно слушает, продолжал: – Из-за этого снега нам теперь предстоит тяжелая дорога. Но, что бы ни случилось, я от нее не откажусь, даже если мне придется жрать мясо «гоблинов» или правоверных, я все равно пойду до конца.
От этих слов Садыков внутренне содрогнулся, но он и виду не подал, сообразив, что Таймураз сейчас находится в полуистерическом трансе и малейшее возражение может вызвать самую непредвиденную реакцию.
Сборы были недолгими, боевики разобрали палатки, сложили все имущество в рюкзаки и, накинув поверх одежды белые накидки, сливающиеся с выпавшим снегом, двинулись цепочкой на юг.
Снег был глубокий, но еще не успевший слежаться. Проваливаясь по колено, а иногда и по пояс, чеченцы, барахтаясь и тяжело дыша, упорно шли в гору. Солнечные лучи, отражаясь от искрящейся снежной поверхности, безжалостно жгли глаза.
Впереди отряда шел Мирзо с двумя самыми крепкими боевиками. Таймураз Хадышев вместе с Турпалом шел с остальной группой. Пророк видел, как тяжело приходится его молодому помощнику. Но юноша не сдавался, карабкаясь изо всех сил за взрослыми джигитами.
– Старается мальчишка, – смахивая со лба капли пота, скупо похвалил его Турпал. – В будущем может стать настоящим воином.
– Возможно, – согласился Пророк, его лицо внезапно обезобразила недовольная гримаса, он сплюнул под ноги. – Если его раньше федералы не грохнут.
Не понимая раздражения товарища, Садыков пожал плечами и отошел.
Отряд боевиков наконец выбрался из расщелины и двинулся по узкой полосе горного плато. Теперь идти стало гораздо легче, ураган разметал выпавший снег, и под ногами похрустывала тонкая корка льда.
Отряд уже прошел половину плато, когда до слуха людей донесся грохот вертолетных двигателей. Первым на это среагировал Пророк – вложив в рот два пальца, он громко свистнул и приказал встревожившимся боевикам: – Всем рассеяться!