– У командира.
– Абдулгамидова?
– Да.
– Где он?
– В своей комнате.
– Один?
– Да. Он послал меня за водой.
– Где его комната?
– Прямо по коридору. Дверь открыта.
– Больше ничего не хочешь сказать?
– ...
Один-Ноль убрал нож, обвил свободной рукой шею омоновца. Прижимая его голову к себе, резко надавил в сторону и вниз, ломая ему шею.
– Ключи у Малика, – шепнул Скумбатов Марку. – Дверь в его комнату открыта, видишь?
«Да», – кивнул Сергей.
– Пленник в подвале, – добавил Один-Ноль. – Охраны нет. – И более поспешно: – Я иду в подвал.
«Идешь с Подкидышем», – показал ему Марк. И, не оборачиваясь, показал Найденову: «Занимай мое место».
Скумбатов еле слышно выругался.
Найденов, прежде чем выполнить команду, остановил Марковцева, быстро снял с его автомата миниатюрную видеокамеру и подмигнул ему: «Так надо». Идея, пришедшая ему в голову, не казалась лишней, тем более не занимала времени. Он аккуратно поставил камеру на тумбочку дневального, развернув ее в сторону уходящего товарища, а снятую со своего автомата развернул в обратную сторону. Тотчас получил высший балл от Реаниматора, чей голос раздался в наушнике:
– Молодца, хорошо придумал. Сдвинь вторую камеру чуть от себя... Много... Вот так. Я с вами, ребята, и все вижу.
Если бы камеры работали по принципу оптико-электронной системы «Ка-эн-250», – обычный прицел плюс ночной, где устройство улучшения изображения передает картинку не в окуляр, а через складывающуюся призму в объектив оптического прицела, – то экспериментировать с ними капитану бы не пришлось: там увеличение определяется исключительно характеристиками оптического прицела: «Ка-эн-250» передает только то, что «видит». Именно так сейчас работала одна из трех камер, установленная на автомате Скумбатова.