– Я это понял, здесь у вас только трахаются, а потом собирают окурки по лестничной площадке и складывают в пивную банку.
Женщине нечего было ответить. На подоконнике стояла банка, полная окурков, а в своем предположении насчет интима он был прав.
Перебранка этим и закончилась.
А через десять минут сам Бондарь ввел в кабинет желтого и сморщенного, как высохший лимон, уроженца солнечной южной республики. Мелькнула мысль: «И этого урода Хозяин хотел поставить во главе дела?» Вслух же поздоровался по восточному обычаю:
– Ассалом алейкюм, дорогой Усман!
– Ва алейкюм, друг!
– Как здоровье? Настроение?
– Ай! Какое здоровье? Не видишь сам? И настроение соответствующее.
Заведующий отделением увел медсестру в подсобное помещение. Можно поспорить, что женщина сразу же оголилась, если только ее порыв не остановил Геннадий.
Полковник заботливо спросил:
– Ломает, Усман?
– Не то слово!
– А что ж твоя родня кайф не смогла передать?
– Не решились взять с собой, думали, ишаки, что их обыщут и они влетят.
– У меня с собой всего одна доза. Хочешь, отдам! Сосед просил достать, месяц, как на иглу сел, но... обойдется. Тебе, я вижу, плохо.
– Давай, брат! Месяц назад, говоришь, начал колоться? Значит, дрянь слабенькая, но и это лучше, чем ничего. Завтра выпишут, расплачусь с тобой и кайфану по полной программе. Спасибо, брат.
Усман взял и тут же спрятал инсулиновый шприц, в который была введена тройная, убойная доза раствора чистейшего героина.
– В палате, втихаря вдарюсь, а ты вообще зачем пришел? Не наркоту же мне передать?
– Хозяин послал. Узнать, как твои дела.
– Передай, хорошо мои дела, про кайф не говори, не надо. Завтра обещают выписать, и я буду в порядке.