Дед Паганини рассказывал спокойным ровным голосом. Щукину даже показалось, что его голос похож на голос Студента. Наверное, от этого ему стало жутковато, хотя Щукин был далеко не трусливым человеком.
– Надо думать, – проговорил Щукин, – что заболевание отчима сказывалось на воспитании Студента… То есть шестилетнего Васьки.
– Сказывалось, – согласился дед Паганини.
Щукин почувствовал медь на языке и сглотнул слюну.
– Самое интересное, – сказал дед Паганини, – это то, что Васька беззаветно любил своего отчима.
Дед Паганини посмотрел на Щукина, будто хотел узнать, как он отреагирует на это заявление.
Николай пожал плечами.
– Давай-ка, еще выпьем, – предложил дед Паганини.
– Давай.
Старик разлил портвейн и продолжал, держа в руках свою кружку:
– Студент и сейчас любит своего отчима. Отчим для него остался единственным родным существом.
– А отчим жив? – спросил Щукин: ему показалось удивительным, что отчим Студента еще жив. Дед Паганини говорил об отчиме Студента, как о давно умершем.
– Разве для того, чтобы любить, обязательно нужно, чтобы объект любви был реально существующим? – проговорил дед.
Щукин не знал, что ответить. Этот дед Паганини интересовал его все больше.
– Нет, наверное… – неуверенно сказал Николай.
– Вот, – заявил старик, – когда человек любит, объект его любви не обязательно должен быть реальным и ощутимым.
– А-а! – догадался Щукин. – Сту… Васька любил не самого отчима, а образ родного ему человека – отца. Так сказать – тень отца Гамлета.
Он рассмеялся, ожидая, что и дед Паганини посмеется шутке.
Старик спокойно посмотрел на него и коротко сказал:
– Дурак.