Пленник не ответил. Он сидел с искаженным душевной мукой лицом. Но, преодолев гордость, Святой выдавил нужное слово:
– Извини, Ястреб.
Удовлетворенный услышанным, желтоглазый процедил:
– То-то. Запомни – это ты кусок дерьма, которому я позволил наслаждаться жизнью. Лови момент и не дергайся.
Растопырив пятерню, он провел пальцами от подбородка до переносицы пленника, оставляя четкие коричневые полосы. Затем Ястреб быстро встал, теряя интерес к морально поверженному, как он опрометчиво полагал, врагу. Отряхиваясь, словно мокрая псина, выбравшаяся на речной берег, главарь отряда поманил пальцем Лишая, наблюдавшего за происходящим, свесившись с нар. Меченый соскочил с дощатого настила, словно с раскаленной сковородки.
– Будь бдительным, кретин! Не в бирюльки играем. Еще раз залетишь, будешь следующим полоскаться в этом бассейне, – кивком головы Ястреб указал на бак, из которого торчали ноги, обутые в китайские кроссовки.
Свистнул локомотив, собираясь отправиться в дорогу. Вагон задрожал и рывком сдвинулся с места под перестук колес. Но еще раньше, окатив пленника стеклянным взглядом, Ястреб выскочил наружу, чтобы успеть присоединиться к Ибрагиму Хаги, окруженному телохранителями и ехавшему в головной части поезда.
Преодолев стайерскую дистанцию в рекордно короткий срок, Ястреб схватился за поручни вагона, напоминающего почтовый, и, подхваченный заждавшимся телохранителем, проник внутрь разделенного на равные доли металлическими перегородками пространства.
В первом отсеке, служившем штабом и спальней для предводителей команды террористов, бородатый Зенон разворачивал сателлитарную антенну дальней связи. Вставив в гнездо последний штекер, он поколдовал над клавиатурой переносного компьютера с автономным питанием, набирая нужную частоту. Поворотный механизм развернул тарелку антенны в направлении спутника, зависшего на земной орбите в космической бездне. Убедившись, что настройка завершена, Зенон вытер потные руки.
– У меня все готово, – доложил компьютерщик, приглашая Хаги подойти к переговорному устройству.
Проснувшийся слишком рано албанец, поднимавший тонус чашкой крепчайшего кофе, подошел к раскладному столу, заставленному аппаратурой. Он передал чашку телохранителю и схватил короткими пальцами трубку с линией зеленого дисплея, на котором высвечивался ряд цифр.
Ястреб встал рядом, распространяя вокруг себя зловоние. Но албанец почти утратил обоняние, подхватив летом жесточайший насморк. Он не шелохнулся в ожидании сигнала.
Посланный параболической антенной импульс достиг ячеек спутника, который, в свою очередь, перебросил его на громадное расстояние в предместья афганского города Кандагар. Там ждали послание…
Ибрагим Хаги затараторил по-арабски, выдавая сообщение, способное вызвать панику правительства любой страны мира.
– Ракеты взлетят с российской территории и уничтожат американский авианосец. Мы одновременно накажем и зарвавшихся американцев, и российских империалистов, душащих свободу наших братьев-чеченцев, – вполголоса произнес албанец. – Что ж, прекрасно. Одним ударом убьем двух зайцев. Столкнем лбами российских вояк и политиканов с американцами. А так и до Третьей мировой недолго… Да-да, наше дело заварить кашу, а расхлебывают пусть другие.
Сказав еще несколько фраз, он прищелкнул пальцами. Зенон немедленно вырвал штекер из гнезда.
Средства американской электронной разведки запеленговали краткосрочный выход на связь главного врага Америки, исламского фанатика и миллиардера Усама Бен Ладена, бывшего бельмом на глазу штатовских спецслужб, с неизвестным абонентом в неопознанном регионе земного шара. Распечатку перехвата из-за скудности данных отправлять директору ЦРУ не стали, похоронив в компьютерном архиве.
– Ну так что, нас благословили? – спросил Ястреб, обтирая мускулистые руки облагороженной ароматизаторами гигиенической салфеткой. Он сделал выразительный жест, обозначающий деньги у многих народов.
– Условия контракта будут соблюдены. Бен Ладен через секунду после взрыва переведет деньги на анонимные счета четырех банков, расположенных в разных оффшорных зонах. Он поклялся всевышним, а для правоверных нет клятвы крепче, – с мрачной торжественностью произнес Хаги, возвращаясь к недопитому кофе.
За окном замелькали ажурные опоры моста и сливающаяся с горизонтом голубая гладь воды.