– А чего не до меня? Я тоже с Андреем поговорить хочу.
Дементьев взглянул на жену брата:
– Мы поговорим, Вера, но не сейчас. Так что, пожалуйста, оставь нас! И не обижайся! Пойми мое состояние.
Вера подошла к свекру:
– Вот как, папа, надо с женщиной обращаться. Вежливо, с уважением. А вы – уйди, не до тебя!
Она повернулась к Андрею:
– Я не обижаюсь. Схожу во двор и в комнату. Не буду вам мешать.
Проводив сноху взглядом, Василий Наумович проговорил:
– Вот тоже занозу привел в дом сынок. Хотя разве нормальная за него замуж пойдет? Каков сам, такая и жена, глаза б мои их не видели.
Тетя Шура сказала:
– Ну что ты окрысился на них? Живут и пусть живут!
– Так если бы, Шура, жили, а то ведь создали не семью, а не пойми что. Один пьет, другая целыми днями дома сиднем сидит. Нагулялась вволю, пока ее наш недоумок не подобрал, теперь косоротится, строит из себя цацу! Еще неизвестно, что будет, когда вернется ее последний хахаль, Дамир. Но, думаю, она к нему уйдет. У того жизнь разгульная, бесшабашная. Да оно и к лучшему! Пусть проваливает.
– А о Саньке ты не подумал?
– Подумал, Шура, подумал! Переживет, невелика потеря. Как пил, так и будет пить! Да что мы о своем? Тут с Андрюшей такие дела.
Дементьев прошелся по комнате:
– Да уж, дела! Но вы в жизнь Саньки и Веры не лезьте. Что будет, то будет, а брата не мешало бы подлечить. Закодировать или еще что-то. Бросать ему пить надо, раз не может без запоев.
Тетя Шура протерла носовым платком глаза:
– Да кто спорит, Андрюш?! Надо, конечно, но ведь никакое лечение не поможет, если он сам не решит бросить пить!
– И все же надо бороться! Бросить Санька на самотек легче всего, его спасать надо.
Василий Наумович проворчал: