– А мы тебе витаминов принесли, – сказала Лизавета, указав на большую сумку в руках Савелия.
– Каво? – не понял Мамай.
– Витаминов. Ну, фрукты разные, – поправилась Лизавета. – Чтобы ты скорее поправлялся.
– Фырукты нам дают, – опять заулыбался Мамай. – Яблоки, апелсинэ. Кампут дают.
– Это хорошо. Но все равно возьми.
– Рахмэт, хузяйка. Сыпасибэ.
Он полез в карман пижамы и достал оттуда какую-то деревянную фигурку.
– Вот, – протянул он Лизавете фигурку. – Итэ Шурале.
– Что?
– Шурале, татарский лесной божок. Что-то вроде лешего, – пояснил Савелий, рассматривая вместе с ней вырезанное Мамаем мифологическое существо с крохотной головой, большими, до пояса, женскими грудями и руками едва не до колен. – Он мне чем-то Занозу нашего напоминает.
– Спасибо, – благодарно посмотрела на Мамая Лиза.
– Пажалустэ, – ответил с мягким поклоном Мамай. – Сы днем ангела.
– Что?! – воскликнула Лизавета. – А ведь верно! Сегодня же пятое сентября, день святой праведницы Елисаветы… Мой день ангела.
Она подскочила к Мамаю и чмокнула его в щеку. А на Савелия посмотрела сердито.
– Изверг! Что же ты мне не напомнил, что у меня сегодня праздник?
– Я пытался, – заявил Савелий. – Но поскольку с памятью у тебя нелады…
– Да, да, это я помню. Старая брынза.
– Кыто старая бырынза? – не понял Мамай.
– Кто, кто… Я! – ткнула себя в грудь Лизавета.
– Итэ непыравда, – твердо заявил Мамай.